— Смирнова, вы знаете, что за физический ущерб в стенах нашего учебного заведения следует отчисление?
— Знаю, господин ректор.
Мужик довольно улыбается. Недотрога продолжает.
— Могу полюбопытствовать, почему вы решили мне об этом сообщить?
Ректор на секунду теряется.
— Смирнова, хватит прикидываться. Я пришел сюда, чтобы сообщить вам о вашем отчислении из-за нападения на четырех наших студенток.
Ректор машет рукой в сторону Тины и ее группы поддержки. Недотрога округляет глаза, смотрит на этих четырех клуш, а потом отвечает ректору.
— Господин ректор, а с чего вы решили, что я приложила руку к печальному состоянию этих дам?
Мужик багровеет, его глазенки выпучиваются.
— Они сами мне об этом и сказали.
— А если бы я сказала, что вы ко мне пристаете, вы бы себя тоже просто так уволили?
Мы все смотрим на недотрогу с недоумением.
— Что? Как ты? Что ты, — пыхтит ректор.
— Доказательства у вас есть? — холодно интересуется недотрога.
— Какие доказательства? Ты посмотри на их вид.
— Может они сами себя, я откуда знаю.
Тут одна клуша протягивает ректору сумку. Дура, лучше бы не рыпалась, убью же. Видимо она понимает, что допустила оплошность, но назад уже ничего не вернешь.
— Спасибо, Кузнецова. Да, вот Смирнова, узнаете вещь.
— Да, узнаю, слава Богу, нашлась, спасибо большое, — радостно восклицает недотрога и забирает сумку у ошалевшего ректора.
В последний момент он цепляет сумку обратно.
— Господин ректор?
— Эта вещь была найдена на месте преступления. Как вы можете это объяснить?
— Ой, если честно, то я не знаю, — наивно хлопает глазами недотрога, — я как раз потеряла сумку, видимо кто-то стащил.
— И вы не пошли искать свою вещь? — с подозрением спрашивает ректор.
— Пошла, конечно.
— И куда вы ходили?
— Аня пришла ко мне за помощью, — вдруг говорит Андрюха, непонимающе смотрю на друга, а он твердо на ректора.
— Андрей Дятлов?
— Совершенно верно, — невозмутимо отвечает друг.
— И вы можете подтвердить, что Анна Смирнова провела с вами всю последнюю перемену и осталась после этого с вами.
— Да, сэр.
— Что ж, в таком случае, — ректор недоверчиво хмыкает и отдает Ане ее сумку, — прощу прощения, — Разворачивается и подгоняя четырех куриц скрывается из вида.
Как только они уходят, у недотроги подгибаются колени. Мы успеваем ее подхватить и усадить на лавку. Она устало потирает виски.
— Ты четверых уложила? — весело спрашивает друг.
— Угу.
— А где напали-то?
— В туалете на втором.
— Как тебе удалось-то? Ты какой-то Майк Тайсон в юбке?
Аня тихо смеется.
— Не, ну правда, я еще не слышал, чтобы кто-то четверых уложил при засаде, особенно учитывая, что Тина спортсменка.
— Значит сработал эффект неожиданности, — недотрога пожимает плечами.
— Что они хотели? — задаю я единственный вопрос, который меня сейчас волнует.
— Чтобы я от тебя отстала, — безэмоционально отвечает, — сказали я не первая.
Напрягаюсь, смотрю на Рея и понимаю, что мы думаем об одном и том же. Настя. Та, которая была еще до Тины, когда я еще не был настолько циничным. Она просто пропала. Сказала, что нам не по пути и ушла. И не она одна. Убью.
— То есть тебе сказали к Тиму не приближаться, а первое, что ты сделала это побежала к Тиму? — весело спрашивает Андрюха.
— Угу. Ты же видел, как они все испугались вашего вида.
Друг смеется.
— А я еще не сразу понял, о каком алиби речь идет.
— Я думала ты вообще не дойдешь, — парирует недотрога и улыбается.
— А ты сама подумай, летит на меня девчонка, просит позвонить другу и алиби, потом отключается. Что я должен был думать?
— И все равно ты тугодум, — Аня смеется.
— Подожди, так ты сразу догадывалась, что они придут стучать?
— Угу.
— Как? Это же такой позор, их вчетвером уложили, еще и не додумались на шухер кого-нибудь поставить.
— Додумались. Машу.
— Повтори, — от шутливого тона не осталось и следа, недотрога пододвигается ближе ко мне, обнимаю ее за плечи.
— Маша, моя бывшая подруга стояла на шухере и ждала, пока меня «накажут» за то, что посмела разговаривать с Тимом, — выпаливает и прячет лицо у меня на плече.
Злость закрывает глаза, боюсь раздавить ее в объятиях. Смотрю на друга, а у него шок. Глаза полны боли и разочарования. Понимаю, к Машке он сильно привязался. Если относительно Тины никто из нас никогда не питал иллюзий, то относительно Маши они были. И сейчас они разбились о реальность.