— Грузовики вынуждены соблюдать дистанцию, — объяснил Фульвио. — Либератор, который они используют, приходится растирать до тончайшего порошка, и в результате он постоянно просачивается наружу. Это опасно и для самих грузовиков, но если либератор попадет внутрь нашего конвейера, могут погибнуть люди.
— О. — Поначалу Ялда резво шла вперед, но теперь ее шаг замедлился.
— Не беспокойся, мы соблюдаем осторожность, — заверил ее Фульвио. — К тому же завод по производству либератора находится очень далеко.
Когда они подошли ближе, гул машин и шум остальных фабрик потонули в беспорядочной какофонии. Фульвио провел ее ко входу, расположенному с противоположной от желоба стороны здания. Переступив через порог, Ялда стала вглядываться в темное пространство впереди; в воздухе висело плотное облако пыли, которая мерцая, принимала очертания бледных колонн, протянувшихся наискосок от грязных потолочных люков.
Когда ее глаза привыкли к темноте, Ялда смогла рассмотреть длинную цепь неглубоких лотков, соединенных друг с другом в виде зигзагообразной линии, охватывающей просторное помещение. Рядом с лотками стояли люди, которые молотками разбивали руду на куски, отскабливали более мелкие камни с помощью зазубренных сит и быстрыми отработанными движениями пальцев очищали топливо от комков грязи. В общей сложности посреди всего этого шума и пыли трудились, по-видимому, четыре дюжины рабочих.
Ялда потрясенно зарокотала. Убирать урожай было непросто, но работа занимала всего шесть дней. А это место было похоже на какую-то нескончаемую пытку.
Фульвио, должно быть, заметил ее беспокойство.
— Работа идет в три смены, — объяснил он, — так что все не так уж плохо. Раньше я им тоже помогал, пока не начал ходить в школу. А мой брат, моя сестра и моя ко работают здесь до сих пор.
Ялда решила подождать, пока он сам их не представит, но потом поняла, что Фульвио был не готов так или иначе мешать движению руды между лотками по мере того, как она измельчалась и избавлялась от нежелательных примесей.
— Твоя ко работает здесь? — спросила она. — Фульвия?
Он показал на девочку, согнувшуюся над ситом.
— А вон там мой брат Бенигно. — Стройный парень сметал оранжевую пыль в напольную решетку, тщательно отделяя рассыпанные остатки топлива от обычной грязи; даже если он и знал, что Фульвио за ним наблюдает, то не подал вида. — Бенигна и мои двоюродные брат с сестрой работают в следующую смену.
— Где твой отец?
— В кабинете, вместе с моим дядей. Мы не должны их беспокоить.
Ялда попятилась к свету. Фульвио последовал за ней.
— Не понимаю, что тебя так расстроило! — воскликнул он. — Ведь твои брат и сестра до сих пор работают на ферме, разве нет?
— Да.
— Всем нужно где-то работать, — заявил Фульвио. — Чтобы не умереть от голода.
— Я знаю, — согласилась Ялда. — Но ведь наша жизнь стала такой беззаботной…
— В школе нас просто готовят к другим профессиям. Чего нам стыдиться?
Ялда не знала, что ответить. Немного помолчав, она сказала:
— А разве нельзя разбивать камни с помощью машин?
— В шахте машины используются, — объяснил Фульвио. — Но как только кусочки руды уменьшаются до определенного размера, держать рядом с ними либератор становится опасным.
— Должен же быть способ получше людей с молотками.
Фульвио развел руки.
— Может, и есть. И может быть, я его найду, когда выучусь.
Ялда сказала:
— Мне, наверное, уже пора домой.
— Я провожу тебя в поселок, — настоял он. — Не хочу, чтобы ты заблудилась.
Ялда не возражала. Пока они шли, она задумалась о том, что именно ожидала увидеть на топливоперерабатывающем заводе, если не эксплуатацию детского труда. Что перед ней раскроются какие-нибудь удивительные тайны света? Ни Фульвио, ни его семья не знали, как горючее превращается в свет — во всяком случае, разбирались в этом не больше, чем сама Ялда в свечении растений. Половина из того, что происходило прямо у них на глазах, оставалось таким же таинственным, как и самые далекие звезды.
Когда они уже подходили к деревне, Фульвио повернулся к ней и спросил:
— У тебя уже есть какие-то планы? Насчет твоих детей?
— В смысле? — Ялда с удивлением посмотрела на него.
— Планы на их счет. Кто их будет воспитывать, кто их прокормит?
Ялда почувствовала, что ее кожа напряглась, будто бы пытаясь отогнать его слова, как надоедливых зудней.
— До этого еще очень далеко, — ответила она.