— Управление пространственной ориентацией, — произнес Евсебио. — Ему просто требуется небольшая настройка.
Он поручил остальным разобраться с обломками ракеты, а сам отвез Ялду обратно в город.
— А как ко всему этому относится твоя семья? — спросила она. Ялда ничего не говорила ни Дарии с Лидией, ни своим коллегам; Евсебио попросил ее воздержаться от упоминания проекта в разговоре с другими людьми, пока он не устранит какое-какие «административные недоработки».
— Я сумел убедить своего отца, что цель оправдывает денежные риски, — ответил он. — Даже если гремучие звезды не угрожают нашему миру, любое изобретение, сделанное во время путешествия, может запросто удвоить наше состояние.
— А твоя ко?
— Она думает, что я спятил. Но я сказал ей — и своему отцу — что не могу позволить своим детям прийти в этот мир, пока не будет запущена ракета, которая даст им гарантию будущего…, и их обоих это, похоже, обрадовало.
— Как так?
Евсебио удивленно прожужжал.
— Она рада, что этот день наступит нескоро. Он, наоборот, рад, что ждать осталось совсем недолго.
Ялда ничего не ответила. Евсебио обернулся к ней и добавил:
— Хочу заметить: она действительно может ждать столько, сколько захочет.
Ялда подавила желание сказать в ответ язвительное «Как это великодушно с твоей стороны». Если Евсебио действительно поддерживал свою ко вопреки отцовским придиркам, не стоило ссориться с ним только потому, что он говорил об этом с таким самодовольством.
— Ты уверен, что не разоришься с такими расходами? — спросила она. — Сколько сейчас стоит целая гора?
— Я уже выкупил лицензии на добычу полезных искупаемых у всех Советов, которые претендовали на юрисдикцию. По деньгам вышло прилично, но банкротство мне из-за этого не грозит.
Гора Бесподобная находилась примерно на одинаковом расстоянии от пяти разных городов; получить неоспоримое право на эту землю можно было только одним способом — подкупив все пять Советов.
— А разве лицензия на добычу не подразумевает право на часть прибыли? — спросила Ялда.
— Конечно. И если проект действительно принесет мне прибыль, я заплачу Советам их долю.
— Но все они думают, что ты планируешь заниматься добычей и продажей солярита?
— Я не стал развенчивать их иллюзии на этот счет. — Грузовик вздрогнул на каменистой дороге. — Но ты и правда хочешь, чтобы я начал преподавать другим советникам вращательную физику? Мой отец был готов поверить мне на слово — вложив столько денег в мое образование, — но я не представляю себе, как Ачилио со своими дружками смогут проделать путь от формулы, связывающей скорость с длиной волны, до изменения хода времени при высоких скоростях.
— Да уж. — Имя Ачилио напомнило Ялде о человеке, о котором она старалась не думать. — Как идут дела с университетом?
— Я веду переговоры насчет денежной компенсации за перенос обсерватории, — ответил Евсебио. — Дело еще не решено, но учитывая сумму, о которой идет речь, они смогут построить новый телескоп вдвое большего размера.
— Но не на той же самой высоте.
— Нельзя получить все сразу. Тебе не кажется, что это важнее?
— Тебе не меня придется убеждать, — предупредила его Ялда. — Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Меконио?
— Меконио? Я думал, он давно умер.
— А дух его живет. — Возможно, университет примет деньги Евсебио и согласится пойти на сделку, прежде чем Людовико заметит связь между «проектом по добыче полезных ископаемых» и ненавистной отраслью новой физики.
— Сколько, по-твоему, в этой горе солярита? — спросила она.
— Где-то две трети, по массе.
Ялда набросала расчеты у себя на спине.
— Этого, может быть, и хватит на четверть поворота в 4-пространстве, но уж точно не на все путешествие.
Евсебио посмотрел на нее с удивлением.
— Ты полагаешь, что спустя полвека разработок выработка энергии нисколько не увеличится?
— Может, и увеличится, но если после ускорения солярита почти не останется… на какую же выработку ты рассчитываешь?
— Я вообще не рассчитываю на то, что путешественники будут сжигать солярит на более поздних этапах полета, — ответил Евсебио.
Ялда опешила.
— Ты хочешь, чтобы они превратили в топливо твердолит и пассивит?
— Либо так, либо избавились от самой потребности в топливе.
Ялда думала, что Евсебио шутит и как-то себя выдаст, но так ничего и не заметила.
— То есть ты надеешься, что ракета будет лететь на Вечном Пламени? Этим ты обнадежил своего отца?
Евсебио втянул голову в плечи в знак защиты.
— Если в девятом веке какие-то шарлатаны написали о нем кучу разного бреда, это еще не доказывает, что Вечное Пламя физически невозможно.
— Пламя, которому не нужно горючее?
— Назови мне причину, по которой оно не может существовать! — потребовал он. — Я не говорю о волшебном камне, который в воображении философов должен был стоять на полке, просто излучая свет, — это противоречит закону сохранения энергии. Но если свет и кинетическая энергия создаются одновременно, то нет никакой причины, которая помешала бы им точно сбалансировать друг друга, и никакой химической энергии для компенсации разницы бы не потребовалось. Расходовать топливо вовсе не обязательно; просто с теми видами топлива, которые есть у нас сейчас, по-другому не получается.
Ялде нечего было возразить по поводу энергетического баланса, и хотя она не могла сходу рассчитать соответствующие величины энтропии, создание света обычно означало ее увеличение. В обычном пламени горячий газ, образующийся за счет расхода топлива, помимо всего прочего вносил свой вклад в увеличение энтропии, но не было никакой причины, указывающей на невозможность других вариантов. При поверхностном рассмотрении простая каменная пластина вполне могла стать источником света, сбалансировав энергию и импульс луча без каких-либо изменений самого материала — просто за счет движения в противоположном направлении — и не нарушив ни одного из известных Ялде принципов.
Но согласиться с утверждением теории — это одно. Совсем другое дело — застрять в пустоте, разогнавшись до бесконечной скорости и не имея возможности вернуться домой, пока вам, как по волшебству, не удастся призвать Вечное Пламя.
— Не могу сказать, что это невозможно, — согласилась Ялда, — но тебе все равно нужно позаботиться о том, чтобы после ускорения в ракете было достаточно солярита — даже если половину горы придется сбросить, чтобы частично избавиться от мертвого груза. Дай им возможность развивать существующее — это лучше, чем выбирать между воплощением в жизнь мифа из девятого века и путешествием в один конец!
— Давай сначала посмотрим, что скажут более подробные исследования, — сказал Евсебио, постаравшись вложить в слова примирительный тон. — Две трети — это всего лишь консервативная оценка.
Ялда пристально разглядывала окружавшую их пустыню. Кто по собственной воле захочет участвовать в этом безумном приключении, если пережить его, на первый взгляд, сложнее, чем нашествие гремучих звезд?
— Пожалуйста, скажи мне, что не ждешь от пассажиров изобретения собственной системы теплоотвода.
— Конечно нет.
— Значит..?
— Я собираюсь отвести часть выхлопных газов, — объяснил Евсебио. — Если дать им возможность расширяться, приводя в движение поршень, то в условиях теплоизоляции газ будет охлаждаться и совершать полезную работу, а дальнейшее понижение давления по ходу циркуляции вокруг жилых помещений будет вытягивать из них тепло. Большая его часть уйдет в пустоту, но кое-что останется для поддержания давления в жилых помещениях — если этого не сделать, то со временем оно будет снижаться по мере утечки первоначальной атмосферы.
— Получается, что для этого тебе придется сжигать солярит, даже когда ракета не используется?
— Да, но по сравнению с количеством, которое будет использоваться для создания тяги, это не так уж и много.
Ялда не смогла найти в этом плане ошибки или предложить какие-то очевидные поправки, но этого все равно было недостаточно.