Ялда рассказала ей о своем проекте по измерению длин волн и скоростей.
— Довольно элегантная идея, — сообщила ей Туллия. — Но жить на вершине горы тяжело; напомни, чтобы я дала тебе кое-какие советы, перед тем, как уедешь. Там легко перегреться.
— А ты уже бывала в обсерватории?
— Шесть раз.
Ялда была поражена — и не только физической выносливостью этой женщины.
— Над чем работаешь?
— Я ищу инопланетные формы жизни. — Туллия сообщила о своем амбициозном начинании таким тоном, будто речь шла о какой-нибудь прозаичной работе вроде поиска сорняков на пшеничном поле.
— Ты думаешь, что в спектрах можно увидеть их признаки? — Ялда относилась к этому скептически, хотя сама идея была занятной.
— Конечно, — ответила Туллия. — Если бы кто-то взглянул на наш мир издалека, он бы увидел световой шлейф, совершенно непохожий на шлейф звезды. Растения создают самые разные цвета, но их оттенки дискретны. Когда горит камень, топливо само по себе излучает свет вполне определенного оттенка при том, что раскаленный газ имеет непрерывный спектр.
— Но откуда нам знать, как будут выглядеть растения других миров?
— Их фотохимия может отличаться в деталях, — согласилась Туллия, — но я все-таки уверена, что дискретное распределение цветов — характерная черта любой жизни. Я к чему: ты знаешь хоть один способ извлечь энергию из минералов, не получая на выходе свет? А если этот процесс не контролируется и не проходит через несколько стадий, если он не ограничивается конкретными каналами, как это происходит в растениях… то это просто мир, охваченный огнем. Это звезда.
Ялда так увлеклась разговором, что почти не заметила, как они вышли за территорию студгородка. Она осмотрелась, пытаясь понять, где находится.
Туллия сказала:
— Я собираюсь встретиться с подругами в южном квартале. Если хочешь, можешь к нам присоединиться.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Они свернули на проспект, который вел к югу в сторону Большого моста. Ялда любила вечера в Зевгме; проливаясь из окон ресторанов и квартир, свет отражался от булыжников, но на небе, тем не менее, были отчетливо видны звезды. Семьи и парочки гуляли, погруженные в свои заботы, и никто дважды не обращал внимания на ее грузную фигуру. Если бы она не встретила Туллию, то сейчас бы бродила по городу в полном одиночестве, дожидаясь, пока красоты местных улиц и неба не пересилят тот гнев, который вызвала в ней снисходительная диатриба Людовико. Сделав карман, она спрятала в нем трактат Меконио. Ялду посетила запоздалая мысль, что нести томик в руках не стоило — если бы она потеряла книгу, то ее не спасла бы даже самая заискивающая похвала в адрес гениального автора.
Они сделали остановку посередине Большого моста, чтобы заглянуть в черноту расселины, поделившей город на две части. Несколько веков тому назад в этой земле находились богатые залежи огневита; центрами первых поселений стали неглубокие шахты. Позднее была построена сложная система туннелей, уходивших вглубь породы. Но в начале одиннадцатого века произошла авария, из-за которой загорелось все месторождение огневита. Половина города была уничтожена, а все топливо сгорело без остатка. Осталась только иззубренная пропасть, геохимическая карта наоборот, которая язвительно напоминала: все это могло быть вашим, а теперь вы остались ни с чем.
— Я считаю, что в начале каждый мир, скорее всего, состоял примерно из одной и той же смеси минералов, — сказала Туллия. — Возможно, все они составляли единый первородный мир, много эонов тому назад. Но мне кажется, что у любого мира, независимо от его происхождения, есть три пути развития: либо он остается темным, как Гемма и Геммо; либо загорается, как наше Солнце или звезды; либо на нем возникает жизнь, которая осуществляет те же самые химические процессы в более контролируемой среде.
Ялда всмотрелась в дыру, оставшуюся после Великого пожара.
— Это место наводит на мысль, что три варианта не обязательно исключают друг друга.
— Это правда, — согласилась Туллия. — Насколько нам известно, этот принцип может оказаться верным в масштабах всего космоса. Возможно, звезды не просто вспыхнули и начали светиться; возможно, что когда-то они были покрыты растениями, которые ради удовлетворения своих потребностей стали вырабатывать слишком много энергии. Ведь пока что все известные нам либераторы — это экстракты растений. Вполне вероятно, что рано или поздно то же самое произойдет и здесь — либо это сделают растения, либо почетное право достанется химическому факультету.
— А вот теперь я начинаю беспокоиться, — полушутя сказала Ялда. — Если кто и сможет зажечь пассивит, так это химики.
Они продолжили путь по мосту в сторону южного квартала.
— Раньше я работала в этом ресторане, — сказала Туллия, указав на ярко освещенное здание на людной стороне улицы. — Когда была студенткой.
— Так мы туда идем?
— Только если хочешь посмотреть на место поджога.
— Звучит как ностальгия.
— Клиентами в основном были сыновья советников и их свита, — сказала Туллия. — Как же я могла не сохранить о них теплых воспоминаний?
Она показала дорогу к другому ресторану, мимо которого Ялда и раньше проходила не один раз — только они не воспользовались парадным входом, а свернули в извилистый коридор, расположенный за кухней. Туллия обменялась громкими приветствиями с женщиной, которую Ялда мельком увидела за работой, а затем они пошли дальше по коридору, пока не добрались до темного лестничного пролета. Ялде потребовалось какое-то время, чтобы сориентироваться; лестница вела обратно на второй этаж, который располагался над рестораном.
— А твои подруги едят отдельно? — Ялда чувствовала нарастающее недоумение и даже немного встревожилась; почему они вот так крадутся в темноте?
Туллия задержалась на ступеньках.
— Это место, где можно свободно говорить, не беспокоясь о том, кто может тебя услышать, — объяснила она. — Мы называем его «Клуб Соло», хотя настоящих соло среди нас не так уж много. Некоторые из нас пережили своих ко, другие от них сбежали, а кто-то просто подумывает о разрыве.
Ялда уже слышала о беглянках — и в принципе всецело одобряла их выбор. Но совсем другое дело — узнать, что всего в нескольких поступях от нее, наверху вот этой самой лестницы приютилась целая радикальная клика.
Она сказала:
— Если городская полиция…
— Полиция сюда не придет, — заверила ее Туллия. — Мы следим за тем, чтобы им было выгоднее держаться в стороне.
Ялда успокоилась. Она редко заводила дружбу с женщинами, которых встречала в Зевгме, и отчасти это объяснялось разницей в их ожиданиях по сравнению с самой Ялдой. Теперь же у нее, наконец-то, появился шанс познакомиться с теми немногими женщинами, жизнь которых не вращалась вокруг неминуемой перспективы деторождения. Насколько же трусливой надо быть, чтобы отказаться от такой возможности только лишь из-за того, что некоторые из них живут по другую сторону закона?
Она сказала:
— Я бы хотела познакомится с твоими подругами.
Хотя на лестнице было темно, комната, которую они увидели, пройдя через открывшуюся завесу, была освещена так же ярко, как и ресторан на первом этаже. Люди не ютились за ширмой, нашептывая друг другу всякие крамольные идеи; они просто сидели на полу небольшими группами, сгрудившись вокруг ламп и тарелок; они беседовали, жужжали и щебетали, как студенты в университетской столовой.
Среди них была группа из трех женщин; она из них обернулась и окликнула Туллию. Когда они подошли, Туллия познакомила их с Ялдой.
— Дария, Антония, Лидия: это Ялда. Мы встретились всего несколько курантов назад, но вам стоит с ней познакомиться: она увлекается великими тайнами оптики.