Тот же свет вспыхнул снова; на этот раз он был ярче и так медленно пересек ее линию прямой видимости, что Ялда на время ослепла. Когда она сделала половину оборота, свет ударил ей в задние глаза и не исчез — он слегка подрагивал, но не затухал окончательно.
Лампа находилась не на поверхности горы; она двигалась прямо к ней сквозь пустоту. К тому же лампа не могла прицеливаться и разыскивать ее сама по себе.
Ялда расправила перед собой пустой мешок, надеясь сделать из него мишень, которая была бы крупнее и лучше отражала свет. Приближающееся к ней свечение слегка подрагивало, как будто она видела его сквозь какое-то марево. Сквозь воздушные струи, которые растекались в пустоте. Какой-то распрекрасный идиот отправился следом за ней — запустив себя в космос по той же траектории при помощи катапульты — и теперь использовал сжатый воздух для торможения. И вооружен он был не крошечной канистрой вроде той, которая была у самой Ялды, а одним из гигантских баллонов, на которых работали отбойные молотки.
Ослепительно яркий луч света, оказавшись сбоку, пролетел мимо нее. Отрикошетив, он снова пролетел мимо, но уже в другом направлении. Это было настоящим мучением, но встретиться со своим спасителем на полпути Ялда не могла. Методом проб и ошибок, при помощи одного лишь глазомера и реактивных струй воздуха разделявшие их расстояние и разницу в скорости удалось сократить настолько, что необходимость в лампе отпала, и ее погасили. Теперь, когда ее свечение больше не слепило Ялде глаза, при свете звезд увидела перед собой человеческую фигуру, одетую в знакомый охладительный мешок; в руках она сжимала баллон с воздухом и моток веревки.
Ухватившись за один кусок свернутой веревки, Фатима бросила его Ялде. Ее отбросило назад, но компенсировать отдачу она не стала — просто дала веревке размотаться. Ялда протянула руку и взялась за ее конец, затем дважды обернула веревку вокруг талии и крепко за нее ухватилась.
Когда веревка натянулась, их тряхнуло, после чего они были связаны друг с другом и стали двигаться по большой окружности вокруг общего центра. Потянув за веревку, Ялда немного сократила разрыв, затем подала Фатиме знак, чтобы та частично компенсировала их угловой момент. Когда они, наконец, смогли дотянуться друг до друга рукой, их вращение почти прекратилось.
Фатима ухватилась за шлем Ялды и прижала его к своему.
— Помоги мне спуститься. Пожалуйста.
В ее голосе прозвучал ужас, и сначала Ялда даже не нашла, что ответить. Как она вообще смогла отправиться на ее поиски, если так боялась?
— Дай-ка я заберу у тебя канистру, — осторожно предложила Ялда. — Не отпускай ее, пока я сама ее не возьму.
Фатима держала баллон, обхватив его двумя руками. Ялда сделала то же самое, а затем постепенно извлекла его из рук Фатимы.
Свободными руками она свернула веревку, сделав из нее два кольца и обернув вокруг их тел, после чего закрепила петли с помощью нескольких узлов. Фатима дрожала; она и так сделала то, о чем Ялда бы никогда и никого не попросила. Вернуть их обеих на землю — это уже ее обязанность.
— Я все думаю о Бенедетте, — сказала Фатима. — Самое сложное — это приземление.
— На этот раз все будет иначе, — пообещала ей Ялда. — Ни огня, ни жара, никакого риска… — Она заметила соляритовую лампу, которая все еще была закреплена у Фатимы на плече. — Больше она нам не понадобится. — Ялда вытащила лампу и легким шлепком отправила ее в пустоту; было чудом, что при всей тряске, которую ей пришлось выдержать, лампа до сих пор не взорвалась.
Ялда заметила на горизонте цель и слегка приоткрыла клапан в воздушном баллоне; непринужденный толчок, который ощутили ее руки, был самым прекрасным ощущением, которое она когда-либо испытывала. Она никогда не узнает, двигалась ли в сторону горы прежде, чем до нее добралась Фатима; ей и не хотелось этого знать.
Внизу на темном камне вспыхнула светящаяся точечка.
— Ты это видела? — спросила у Фатимы Ялда. Она надеялась, что перед этим испытала галлюцинации — или что Фатима во время своего подъема столько раз отклонялась от курса в неожиданном направлении, что все можно было объяснить с помощью ее поискового фонаря.
— Да. И что это было?
— Понятия не имею, — солгала Ялда. — Не беспокойся; потом мы в этом разберемся.
Приближаясь к громаде «Бесподобной», они увидели раскинувшуюся внизу линию стройплощадок, самые дальние из которых терялись где-то в темноте. Ялда скорректировала боковой курс, направившись вместе с Фатимой к входу в их туннель. Когда этот островок яркого камня начал угрожающе увеличиваться в размерах, она выпустила воздух, замедлив падение. На одну-две паузы ей показалось, что она перестаралась, и они снова оттолкнулись от горы, но теперь они находились достаточно близко, так что вскоре ориентиры дали вполне однозначный ответ. Сделав еще один быстрый толчок, она замедлила горизонтальное движение, чтобы они не содрали себе о камни всю кожу.
Когда в их поле зрения неожиданно появились направляющие поручни, расположенные за входом в туннель, Ялда заметила кое-что новое: их команда привязала к поручням дюжины веревок, которые покрывали примерно пару долговязей, а их свободные концы, направленные наружу от горы, парили высоко над поверхностью. Если бы только ей удалось сменить курс в сторону этой мягкой, податливой сети…
— Постарайся ухватиться за веревку! — поторопила она Фатиму, когда они вдвоем пролетали мимо. — Чем больше рук окажут сопротивление, тем лучше.
За высверк до того, как эта чудесная «ловушка для дураков» оказалась в пределах досягаемости, Ялда воспользовалась едва заметным толчком от своего баллона, чтобы слегка подтолкнуть их вверх. Затем она сбросила баллон и завертелась на месте, сумев ухватиться за одну из веревок. Фатима схватилась за другую, в двух местах. Прежде, чем веревка натянулась, Ялда успела взяться за нее всеми остальными руками; она закричала от боли, ощутив напряжение в своих суставах, но веревку не отпустила.
Они находились в нескольких поступях над направляющими поручнями. Ялда ожидала, что ей придется самой опускаться на землю, по очереди перебирая руками, однако упругое натяжение веревок вызвало большее усилие, чем было необходимо для остановки, и теперь они вдвоем медленно опускались на поверхность горы.
Фатима зарокотала от шока. Ялда чуть было не последовала ее примеру, но испугалась, что начав, уже никогда не сможет остановиться.
— Мы в безопасности, — сказала она. — У тебя получилось, мой друг, и теперь мы обе спасены.
Глава 18
— Я думаю, это лучшее, на что мы способны без гравитации, — сказал Лавинио.
Ялда свесилась с веревок, которые крест-накрест пересекали опытное поле, и осмотрела растения. Стебельки пшеницы едва достигали двух пядей в длину.
— Они… уже созрели? Они производят семена?
Крошечные структуры, выдающиеся из стебельков, определенно напоминали коробочки с семенами, но настолько маленькие, что трудно было сказать наверняка.
— Да, они вполне зрелые, — подтвердил Лавинио.
— Но ведь они в дюжину раз меньше нормальной пшеницы!
— Сколько бы мы ни держали сеянцы в центрифуге, — объяснил Лавинио, — они всегда перестают расти, как только мы их извлекаем — но если мы сначала даем им вырасти до такого размера, то после пересадки на поле они выживают. Они не становятся больше, но, тем не менее, производят собственные семена.
— Чудно.
Это был не тот результат, на который они возлагали надежды, но Лавинио все же не мог скрыть своего восхищения.
— Все выглядит так, будто сигналом к началу созревания служит прекращение роста — при условии, что размер растения превосходит некоторую критическую величину. Если бы мы лучше понимали этот механизм, то могли бы воздействовать на него и дальше. Но пока что…
— Пока что у нас есть вариант выращивать зерно по шесть раз в год — с крайне низкой урожайностью. — Ялда потрогала кончиком пальца одну из коробочек с семенами. — И эти семена действительно прорастают?