Уборщик все ближе. Эмико думает, сотрут ли ее с остальной грязью, вынесут ли на улицу, свалят в кучу с другим мусором, оставят рабочим Навозного царя. Ведь можно просто лечь и дать покрошить себя в компост, позволить вышвырнуть — Гендо-сама так с ней уже поступал. Она — всего лишь хлам и теперь хорошо это понимает.
Полотер обводит вокруг нее тряпкой.
— Меня почему не выбрасываешь? — хрипит Эмико. Уборщик бросает на девушку озадаченный взгляд и продолжает мыть пол. — А ну отвечай! Разве не хочешь меня выбросить? — Крик гулко разносится по пустому залу.
Райли поднимает голову и хмуро глядит на девушку. Она понимает, что говорила по-японски, и повторяет уже на тайском:
— Почему меня не выбрасываешь? Я — тоже мусор. Выбрось.
Полотер вздрагивает и, неуверенно улыбаясь, отступает.
Подходит Райли. Садится рядом.
— Вставай, Эмико. Ты его пугаешь.
— Да наплевать.
— Само собой. — Райли кивком указывает на соседний зал, где все еще сидят важные гости: расслабленно потягивают напитки и обсуждают недавнее развлечение. — Тебе — награда. Они дали хорошие чаевые.
— Каннике тоже дали?
— Не твое дело.
— Ей — тройные, а мне — пятьдесят бат?
— Даже не начинай, — предупреждает Райли.
— А то что? Выбросите в компост на метан? Сдадите белым кителям?
— Не нарывайся. И не зли меня. — Он встает. — Кончишь себя жалеть — приходи за деньгами.
Девушка провожает его потухшим взглядом. Старик залезает на стул, наливает себе еще, смотрит на нее, что-то говорит Дэнгу, тот услужливо кивает, кладет в чистый бокал лед. Райли показывает стакан Эмико, ставит его на пачку розовых банкнот и больше не обращает на подопечную никакого внимания.
Интересно, что происходит со сломанными пружинщиками? Она не слышала, чтобы кто-то из подобных ей умирал. С их хозяевами такое случалось, а с пружинщиками — нет, все ее подруги жили дальше, причем долго. Сенсея Мидзуми она никогда об этом не спрашивала.
Спотыкаясь, Эмико подходит к бару, приваливается к стойке, берет стакан. Райли толкает к ней кучку денег.
Она допивает, глотает лед и чувствует, как холод проникает глубоко внутрь.
— Вы уже узнавали?
— О чем? — Старик занят раскладыванием пасьянса.
— О поездке на север.
Он поднимает глаза на девушку, переворачивает колоду и, помолчав немного, говорит:
— Это очень непросто. За один день такое не устроишь.
— Так вы узнавали?
— Да, узнавал. Только пока белые кители бесятся после убийства Джайди, никто никуда вообще не ездит. Что-то изменится — скажу.
— Мне надо на север.
— Я это уже слышал. Заработаешь — поедешь.
— Я много заработала. И хочу уехать сейчас.
Рука Райли взлетает стремительно, но девушка успевает заметить не слишком быстрое для нее движение и принимает оплеуху с покорной признательностью, которую испытывала к Гендо-саме, когда тот водил ее в дорогой ресторан. Щека горит и тут же начинает неметь, Эмико ощупывает след от ладони.
— Поедешь, когда это будет удобно, черт тебя подери, — холодно прибавляет старик.
Девушка покорно кивает, усваивая вполне заслуженный урок.
— Значит, помогать вы не станете.
Райли снова берет в руки карты.
— Так она хотя бы существует?
— Конечно, раз уже тебе так хочется. Стоит на месте. А будешь меня допекать — исчезнет. Теперь уйди с глаз моих.
Сокол в ее душе мертв. Мертва и сама Эмико — мусор для компостной ямы, мясо, которое пожрет город; гнилье, которое станет газом для фонарей.
Она смотрит на Райли, представляет убитого сокола и вдруг понимает, что есть нечто худшее, чем смерть, что некоторые вещи нельзя стерпеть.
Кулак молниеносно ударяет прямо в мягкое стариковское горло.
Тот, выкатив глаза, валится назад, тянет руки к шее.
Все происходит очень медленно: Дэнг поворачивает голову на грохот упавшего стула, Райли вскидывает руки и хлопает ртом, как рыба, пытаясь вдохнуть, уборщик роняет швабру, Нои с Саенгом у дальнего конца бара и охранники, ждущие, когда их можно будет отвести домой, — все — очень медленно — оглядываются на шум.
Старик еще не успел упасть, а Эмико уже подбегает к залу для важных гостей и спешит к своему главному обидчику — к тому, кто сидит среди друзей, хохочет и даже не вспоминает о боли, которую ей причинил.
Девушка распахивает дверь. Гости удивленно поднимают головы, смотрят на нее, открывают рты, хотят закричать, охранники тянут руки к пружинным пистолетам, но все они слишком медлительны.