Старик смотрит на охваченное пламенем место, которое было ему домом, и с ужасом понимает, что все его деньги и драгоценности в эту минуту превращаются в прах. Судьба переменчива. Устало усмехнувшись, он замечает:
— А ты говорил, мне не везет. Если бы мы остались там, превратились бы в жареное мясо.
Чань-хохотун чуть насмешливо делает ваи.
— За господином «Трех удач» я последую хоть в ад. Только что мы теперь будем делать?
— Сначала пойдем по улице Рамы XII…
Старик не успевает заметить, как прилетает ракета. Она слишком быстра для человеческого взгляда. Пружинщик военной модели, может, и среагировал бы, но Хок Сена с Чанем-хохотуном отбрасывает взрывной волной. На противоположной стороне улицы рушится здание.
Чань оттаскивает старика на лестницу.
— Брось, дорогу как-нибудь найдем. Не хочу рисковать жизнью из-за твоего желания осмотреться.
Они предельно осторожно шагают в сторону промзоны. Темнеет, людей на улицах все меньше — тайцы поняли, что выходить на открытые места опасно.
— Что там? — шепчет Чань-хохотун.
Прищурившись, Хок Сен замечает трех человек, которые сидят на корточках у радиоприемника. Один водит над головой антенной — ловит сигнал. Старик замедляет шаг, потом зовет за собой Чаня, подходит и, чуть запыхавшись, спрашивает:
— Что слышно?
— Видели, как ракета рванула? — спрашивает один из незнакомцев, поднимает голову и прибавляет: — А, желтобилетники…
Тут его приятели замечают за спиной у Чаня мачете, притихают и нервно улыбаются.
Хок Сен торопливо делает ваи.
— Мы просто хотим узнать, что нового.
Один из тайцев сплевывает бетель, подозрительно оглядывает старика, но все-таки говорит:
— Аккарат выступает. — Он приглашает гостей послушать. Второй поднимает антенну. В динамике трещат статические разряды.
— …не выходить на улицу. Оставайтесь в помещении. Генерал Прача и его белые кители попытались свергнуть ее величество королеву. Наша обязанность — защитить госу…
Голос министра глохнет в помехах. Один из тайцев снова крутит настройку, второй, качая головой, говорит:
— Вранье это все.
— Нет, Сомдет Чаопрайя… — начинает первый, но приятель прерывает его:
— Ради своей выгоды Аккарат убил бы самого Раму.
Третий опускает антенну, и передача окончательно глохнет в шипении помех.
— Ко мне в магазин на днях приходил белый китель, хотел забрать себе мою дочь, говорил — добровольное пожертвование. Шакалы они все. Одно дело — небольшая взятка, но эти хийя…
Земля вздрагивает от нового взрыва. Тайцы и желтобилетники вместе поворачивают головы на звук.
«Мы как маленькие обезьянки, которые не понимают, что происходит в огромных джунглях».
От этой мысли Хок Сену не по себе. У них есть лишь кусочки головоломки, но общая картина не складывается. Сколько ни собирай информацию, целиком всего никогда не поймешь. Можно реагировать лишь на отдельные события и рассчитывать, что тебе повезет.
Старик тянет Чаня за руку:
— Пойдем.
Тайцы торопливо разбирают приемник и спешат в свой магазин. Через минуту на углу улицы уже пусто, словно только что не было там разговора о политике.
Чем ближе к промзоне, тем громче выстрелы. Министерские и военные ведут бои повсюду, но на каждый отряд в форме есть еще один гражданский — либо добровольцы, либо студенты, либо сторонники прошлого переворота — те, кого вывели на улицы политические группировки. Старик на минуту останавливается передохнуть у очередной двери. Между домами скачет эхо взрывов и выстрелов.
— Непонятно, кто тут за кого, — говорит Чань-хохотун, глядя на группу студентов с короткими мачете и желтыми повязками на плечах — они бегут к танку, который палит по старой башне. — На всех есть что-нибудь желтое.
— Каждый показывает, что верен королеве.
— Жива ли она вообще?
Хок Сен только пожимает плечами.
Студенты стреляют, диски-лезвия отскакивают от брони. Все-таки огромная махина. Старик не может не оценить, как ловко армия загнала столько танков в столицу — видимо, не обошлось без помощи адмиралов и их флота. А это значит, что у генерала Прачи больше не осталось союзников.
— Все они ненормальные, — бормочет он, оглядывая улицу. — Какая разница, кто за кого. Рикшу бы найти, а то моя нога… — Колено ноет, не дает иди быстро — старая рана дает себя знать.
— На рикше подстрелить тебя будет проще, чем старуху с клюкой.
— Стар я для всего этого. — Хок Сен потирает больной сустав.