Он все-таки упал, неловко, боком, сметая чашку и телефон. И падал совсем недолго. Чашка укатилась, но телефон оказался под пальцами, и он ткнул в какую-то кнопку, молясь, чтобы оказалась та, нужная. Несколько бесконечных мгновений – и пальцы обожгло болью. Глухо хрустнуло. Трубка? Кость? Да какая разница. Даже если нужная кнопка. Даже если Хэм сумеет расценить звонок как зов на помощь. Даже если будет знать, где искать. Он просто не успеет вовремя, вот и все. Сколько там осталось? Секунд сорок? Меньше? Возможно, Хэм и успел бы, если б стоял сейчас под дверью, но такое везение – просто за гранью. Уже не в этой жизни.
Далеко-далеко, в расцвеченной алыми спиралями темноте, может, даже в той самой не этой жизни раздался смутно знакомый звук. В последнем проблеске сознания Уилл узнал в этом звуке собственный дверной звонок. Но ощутить по этому поводу уже ничего не успел.
***
Так отвратно Уилл не чувствовал себя даже после школьного выпускного. Притом, что и годы спустя был уверен, что хуже не бывает. Оказалось, бывает. На хорошие новости – например, что он, кажется, жив, и рядом откуда-то взялся Хэм – просто не хватало сил и внимания. Тем более что Хэмстер, удостоверившись, что Уилл его слышит и понимает, с ходу начал орать. Шепотом, но от этого не менее обидно. Уилл особо не внимал: все эти тонкие намеки о том, что надо иметь вместо головы, чтобы открывать Марте двери и распивать с ней чаи, он уже выложил сам себе, пока падал со стула. И как глупо было изображать Крутого Уокера и недооценивать, так сказать, противника тоже. Зачем по второму кругу самооценку себе занижать? Себя надо любить. И жалеть. Последним Уилл и занялся, навскидку пересчитывая торчащие из него трубки. Точно определить так и не получилось, но по всему выходило больше, чем хотелось бы.
Исчерпав идею с трубками, Уилл пошарил взглядом вокруг, ничего достойного внимания не нашел и невольно сосредоточился на пылкой речи Хэмстера. Надо же. Кто бы подумал, что парень способен столько молоть языком без перерыва! А вот содержание не удивляло: Хэм с явными истерическими нотками в голосе расписывал, что именно сделает с Уиллом, когда тот перестанет напоминать труп. Фантазия у него оказалась богатой: с таким светлым будущим куда милосерднее было бы трупом и остаться. Уилл, начиная злиться, открыл рот, чтобы предложить Хэму сжалиться и просто добить его прямо сейчас, но из отчаянно горящего горла вырвался только скрип. Похоже, красная ленточка даром не прошла… Уилла вдруг охватила паника: а если он вообще не сможет говорить? Жуткое самочувствие, слабость, приступ страха, да еще понимание, что на него гонят, а он даже огрызнуться не может… Обидно стало до слез. Кажется, вполне реальных. Во всяком случае, Хэмстер тут же заткнулся и принялся сбивчиво извиняться. И лицо у него сделалось – вот-вот за компанию разревется. И не подколоть даже… вот гадство.
Постепенно все прояснилось, благо что Хэмстеру приходилось говорить за двоих. Управиться с блокнотом и карандашом Уиллу на первых порах было элементарно не под силу, а чуть позже он воспылал к ним странной неприязнью. Единственное, что в этих прибамбасах было хорошего – возможность ими в кого-нибудь швырнуть. А для общения они годились из рук вон плохо. Ведь большинство его комментариев сочились бы ядом пополам с сарказмом (пациентом Уилл был не самым лучшим на свете и бесился от души), а тот же яд и сарказм на бумаге выглядели плоско даже со смайликами. Так что Уилл компенсировал недостаток слов богатой мимикой и в короткие сроки удивительно преуспел. Другое дело, что на Хэма его гримасы действовали не очень-то, а в особо тяжкие для Уилла дни Хэмстер приноровился смотреть аккуратно поверх его головы.
Но, несмотря на все сложности, картина потихоньку складывалась. Что касалось здоровья, основной проблемой Уилла был не сломанный палец и даже не удушение, аукнувшееся парезом связок. Марта, уйдя открывать (звонок Уиллу не померещился), бросила дело если не на середине, то не так близко к концу, как требовалось. Лента ослабла, и, не вернись бы Марта, Уилл, вероятно, и сам отлежался бы. А вот к щедро подсыпанной в чай дряни, небезобидной самой по себе, у него оказалась повышенная чувствительность.
- Тебя еле откачали, – ровно сказал Хэм, но руки его до белизны мяли одна другую. – Я еле успел.
«Ты-то там как оказался?» – спросил Уилл глазами и бровями.
Лицо Хэмстера превратилось в маску, и Уилл ехидно фыркнул.
- Попросил кое-кого за тобой присмотреть, – неохотно выдавил он, помолчал и добавил: – Подходил к воротам, когда получил твой звонок.
Уилл скорчил злобную гримасу.
Хэм не обратил внимания.
- Она мне открыла, представляешь? Я… не собирался ее оглушать. Она стояла на пути, я ее оттолкнул и…
«Наверняка что-нибудь мне в прихожей сломал», – мысленно продолжил Уилл.
Впрочем, по здравом размышлении он решил, что, если Хэм проломил Мартой стенку, он даже ремонт не станет делать. Обнесет дыру рамочкой и будет приходить трижды в день – лечить уязвленное самолюбие.
Обнаружив в кухне практически бездыханное тело, Хэмстер вызвал 911.
Марту, разумеется, задержали. В сумочке нашли препарат – тот же самый, что в чашке и крови Уилла. Препарат и отчетливые «пальчики». Да и сама она особо отпираться не стала.
- Ее признали невменяемой, – растерянно сказал Хэмстер. – Может, подмазали экспертов, а может, в самом деле… Не знаю. В первый раз у нее все гладко вышло, а с тобой прокололась везде, где только можно. Сама явилась разбираться, наследила, двери пошла открывать… И я же с ней жил, ничего не заметил… Разве что все тогда началось, а потом… стало прогрессировать? Ну, когда она на меня обозлилась?
Уилл закатил глаза: еще не хватало, чтобы этот балбес начал винить себя. Он таки схватился за блокнот, ухмыльнулся, заметив, как напрягся Хэм, и нацарапал:
«А тебе жалко, что прокололась»?
Хэмстер прочел и шлепнул блокнотом его по лбу. Уилл, заворчав, отобрал блокнот обратно.
«Насчет твоего дела не пытался узнать? Если она призналась про меня, может, и про твоего друга раскололась бы?»
- Не хочу ворошить, – буркнул Хэмстер и быстро поменял тему: – Я подумал… нам надо уехать. И подальше.
«ТЫ решил, а надо НАМ?» – обошелся Уилл без помощи писанины.
- Для твоей же безопасности, – с нажимом сказал Хэм.
Уилл со вздохом сгреб блокнот, по ходу соображая, на какой райский уголок ему хватит финансов.
- «И куда ты собрался?»
- Не знаю. Хотел с тобой посоветоваться.
Чудно! Уилл заскрежетал зубами. Намылился смотаться, да еще советоваться явился. Ну погоди… Карандаш яростно заплясал по бумаге. Закончив, Уилл бросил блокнот Хэму на колени и выжидательно уставился на него. Хэм внимательно прочел предложенный Уиллом маршрут – столь же пространный, сколько нецензурный – и поднял серьезные глаза.
- Я вообще-то подумывал об Испании. Но с тобой – куда угодно.
«Со мной???» – у Уилла отвалилась челюсть.
- Если ты не против, – добавил Хэм и встревожился. – Тебе плохо? Дать воды? Позвать врача?
Уилл отмахнулся – ему впервые за долгое время было просто великолепно.
***
Хэмстер запаздывал. Уилл угрюмо сидел в тени зонтика, расписанного названием cafetería, и наливался ледяной минералкой. Настроение было мрачное и от развеселой трескотни и общего буйства жизни вокруг никоим образом лучше не становилось. Хэмстер как-то сразу влился в окружение, удивительно легко, а вот у Уилла все протекало долго и трудно. Акклиматизация в том числе.
- Если Хэм сейчас не придет, я кого-нибудь съем, – пробормотал он. – Или подцеплю горячего испанского мачо. Если, конечно, он будет знать английский.