— Давай, Антонина, за твое счастье. Ты еще кого угодно можешь найти.
Тоню непрошеное сочувствие застало врасплох. Иван понял это и деликатно помог:
— Зачем искать? Правильно сделала, что прогнала, я бы давно от своей хозяйки куда подался, да детишек полон воз, собой не потащишь.
— А так бы подался? — переспросила Гринчук.
— Вспомнил бы молодость.
— Ха! Когда она была-то, молодость твоя!
Иван уже размяк, настраивался на воспоминания:
— Микола-то сразу в город врос, в литейку, корни пустил, а меня в молодости по России помота-ало…
— Николай Александрович вам родной брат? — спросила Тоня.
— Да вроде одна кровь.
— Вроде?
— Спросить-то нам не у кого. Мы как мальцами попали в сорок первом к партизанам, так с тех пор о батьке своем и не слыхали.
— По лицам так родные братья и есть, — сказала Тоня. — Даже близнецы. Как же фамилии у вас разные?
— У нас не разные. Почему разные?
— Важник он, — сказала жена. — Это я Гринчук. Что за фамилия— Важник? Смех.
— Не нравится. — Иван подмигнул Тоне. — А мы поищем кому нравится.
— Ну, уже готов, — недовольно сказала Гринчук. — Пошли, герой… Как там Верка справляется с малышами.
— Вот если б найти такую, как хозяюшка…
Он опять подмигнул.
— Все мозги у него в одну сторону, — сказала Гринчук с досадой и тут же попыталась оправдать мужа перед Тоней — Он только языком, Антонина, а так…
— Все мужики одинаковые, — сказала Тоня. Сказала как раз то, что нужно было, и неловкость исчезла.
— Пошли, балаболка…
Тоня спустилась с ними до крыльца и вспомнила:
— Я же вам за краску должна.
— Ладно, — сказала Гринчук.
— Как ладно?
— Ладно, — сказал Иван. — Она мне ничего не стоила.
— Как это может быть?
— А вот уметь надо. Я что захочу, то мне завтра принесут. Говори, хозяйка, что хочешь?
— Что же за должность у вас такая?
— Зам — моя должность.
— Ну так что?
— Уметь надо, — опять сказал он.
— Расхвастался, — тянула его жена. — Ну пока, Антонина.
— Спасибо вам!
Уже засыпая, Тоня попыталась представить себе Ивана надевающим на голову жены кастрюлю с картошкой и не смогла. Заснула. Ночью ей снился Степан, он сжимал горячим ободом ее голову, но ощущение от этого во сне почему-то было приятным.
На утренней оперативке Тоню насторожил Важник:
— Брагина, что у тебя со смесями?
— Все нормально, — сказала она. — А что?
— Тесов опять что-то выкинул?
Корзун поторопился ответить за нее:
— Тесов занимается ультразвуком. Говорит, смеси идут хорошие.
Он хотел показать, что сам в это дело не вмешивается.
Важник больше о смесях не говорил, но Тоня забеспокоилась. Она разыскала Жанну на линии блока.
Жанна проверяла шаблоном стержни, а Костя Климович ей помогал. По крайней мере, так со стороны казалось.
— Начальник, отчего стержни плохо выбиваться стали? — спросил он. — Пожалей обрубщиков-то.
— Иди, иди, работай.
— Как это будет сказайт по-русски… волюнтаризм, товарищ Брагина.
Все он знает. Может быть, и правда, что в обрубке от селитры стало тяжелей. Надо предупредить Тесова.
— Иди, иди, — сказала Тоня.
Костя одарил на прощание экспромтом:
Белокурая нимфа литейного цеха,
Антонина, тебе я не буду помехой.
Посмотрел на Жанну и ушел.
— Ты кому про селитру рассказывала?
— А что, нельзя про нее рассказывать?
— Божий одуванчик ты, Жанна.
Жанна надулась.
— Откуда мне знать, что вы тут с Тесовым мудрите? Мне дела нет.
— Так кому ты рассказывала?
— Да никому не рассказывала!. Вот ей-богу…
Конечно, это растрепался Валя. Он ходил именинником, каждому встречному все объяснял и подсчитывал экономию в масштабах Союза.
— С тобой связываться, — рассердилась Тоня, — самой в петлю лезть.
— Чего ты паникуешь? Все же получилось!
Поди объясни ему.
— Завтра начнем новую емкость, — сказала Тоня, — там щелок нормальный. Переходим на старую рецептуру. Без селитры. Порезвились — и хватит.
Все бы сошло, если бы не Гринчук. После вчерашних двух рюмок у нее ныло сердце. В такие дни Гринчук становилась невыносимой. Отпрашиваться у Тони она не могла: получилось бы, будто после вчерашнего вечера она считает Тоню обязанной. К врачу обращаться тоже не хотела: врач накричал бы за водку. Упреки Гринчук не переносила. И в ней начала бродить беспредметная злоба. А тут еще Жанна велела ей вместе с напарницей притащить мешок селитры. Права свои Гринчук знала. Селитра в нормативах не записана, таскать ее она не обязана. Кроме того, сколько она работает на бегунах, селитру в замес не давали. Это все блажь Тесова. Гринчук не стала спорить с Жанной, просто за мешком не пошла и крутила замесы без селитры.