Поздно ночью Тоня лежала в кровати, и было покойное чувство освобождения. Теперь он уже не придет, он видел ее настоящей. Он узнал пренебрежение, а это не прощается. И хорошо.
Она ошиблась — и в нем и в себе. Он пришел, а она обрадовалась. Он не заметил пренебрежения, как не замечал других неприятных для себя вещей. Но в тот вечер он увидел привлекательную женщину, которая нравится другим. Через месяц они поженились, и фамилия Тони стала Брагина, потому что его звали Степан Алексеевич Брагин.
Глава вторая
Аркадий Брагин
Они проводили женщин и остались вдвоем. Морозны и гулки были ночные улицы.
Валю Тесова дома ждала жена, но ему жалко было терять слушателя. Жене, «малой», как он ее называл, все уже было рассказано, в такой поздний час она только заворчит и не станет его слушать. А Аркадий боялся, что Валя вдруг свернет в какой-нибудь переулок и оставит его одного.
Мать вернулась давно, и родители уже спали. Через прихожую пришлось идти на цыпочках. В комнате Валя заглянул в разбросанные по столу книги.
— «Элек-тро-ценфа... «Электроэнцефало... Ты врач?
— Я медик.
— Так что же я тебе про щелок рассказываю, тебе ж неинтересно!
— Ты говори, я пойму. Так что же Корзун?
— Корзун в лужу сядет. Рано или поздно. Правда, Аркадий, она всегда свое возьмет. Но из-за этого они зажмут мою селитру. Им селитра поперек горла! Но я не сдаю-юсь...
— А что, собственно, она дает, селитра?
— Тысячи рублей экономии!
— В месяц?
— Ну да, в месяц. В год. Мало?
У матери оставалась с 8 Марта начатая бутылка портвейна. Аркадий нашел ее на кухне и принес в комнату.
— Ну, за твою селитру.
У Вали круглая голова, а волосы торчат ежиком. Может быть, его селитра вроде талисмана? Нацепить ее с кольцом на палец и носить?
— Звонят,— сказал Валя.— Или мне кажется?
— И мне к-кажется, кажется. Звонят?
— Вроде звонят. Пацан мой ночами не спит. Орет, черт.
— Сколько ему?
— Пять месяцев.
— Ну пусть орет, глотку развивает.
— Это точно. Только не высыпаюсь. Малая хоть днем часок соснет... А ведь звонят...
— Я вижу, у тебя свет,— сказал, вваливаясь с чемоданом в квартиру, Кошелев, сослуживец Аркадия.— Отчего не открывал?
— Тише. Мои спят.
— Ну, если их звонок не разбудил...
— Почему ты уверен, что не разбудил?
— Я ж говорил, что звонят,— сказал Валя.
— Вы, безусловно, знакомы..
— Нет, мы не знакомы. Кошелев Дмитрий Сергеевич.
— Валя. Садись, Дмитрий Сергеевич, ты вовремя..
— Знакомьтесь, это Валя. Он выдумал селитру. А из селитры Бертольд Шварц выдумал порох. Кажется, так.
— Не хотелось тащиться в Боровое,— сказал Кошелев,— до утра ждать автобуса. А на такси в такую даль денег нет. Сам понимаешь, после отпуска.. Все деньги жене оставил, она задержалась.
— Молодец, чего там. Как отдохнул?
— Бесподобно! Две пары лыж сломал!
— Кошелев, где ты потерял инстинкт самосохранения? Или ты его дразнишь?
— Ничего я не дразню. Это ты меня дразнишь.
— Валя, разве я его уже дразню?
— Кстати, об инстинктах,— сказал Кошелев.— Я есть хочу.
— В мире есть царь,— вспомнил к случаю Валя,— этот царь беспощаден. Голод — названье ему.
— Ты не прав,— указал ему Аркадий.— Ты меня извини, ты, Валя, не прав.
— Ты идеалист, Аркадий,— влюбленно сказал Валя.
— Ты извини меня...
— Он признает свою ошибку,— успокоил Аркадия Кошелев.— Правда, Валя?
— Конечно, я не прав,— согласился Валя и заинтересовался: — А впрочем, почему?
— Ты меня извини..
— Он тебя извиняет,— сказал Кошелев.
— А все-таки,— выяснил Валя.
— Теперь у родителей главная забота — заставить детей есть. Не хотят дети есть. В России голод уже не царь..
— Точно,— мгновенно согласился Валя.— Вот взять моего пацана...
— Мы живем по ту сторону голода. У нас нет голода.
— У меня он есть,— напомнил Кошелев терпеливо.— Голод.
— Почему же ты дразнишь?
— Да ничего я не дразню!
— Ты меня извини. Мы все дразним свои инстинкты.
— Кто это «мы»?
— «Мы»? Спроси у психологов. Шизотимики по Кречмеру, или цребротоники по Шелдону, или, как это...
— Дальтоники,— подсказал Валя.
— Плагиат. Это я сказал — фисгармония.
— При чем тут фисгармония? — обиделся Валя.
— А я говорю — плагиат...
Кошелев откинулся в кресле.
— Ну и набрались вы, братцы.
— Я-то при чем? — спросил Валя.— И, кстати, это Жанна сказала: фисгармония. Тебе сказала.
— Вы молодцы,— сказал Кошелев.— Вы вместе сказали: фисгармония.