Неудивительно, что при таких талантах дон Хосе всегда нуждался в деньгах, которое он с удовольствием проматывал в играх и выпивках. Поговаривали, что мой гость был связан с большинством кровавых афер и грязных надувательств, которые происходят в столице, в трущобах Мехико дона Хосе уважительно звали королем лазеек. Другими словами, он знал всех порядочных людей и немалое количество нечистоплотных личностей. Когда же речь заходила о банальном мордобое, этот славный сын индейского народа всегда чувствовал себя как рыба в воде! Что же, как говориться, в политике отбросов не существует, есть только ценные кадры. Частенько приходится использовать таких вот продажных – кривых как задняя нога собаки – душ, за мзду готовых вовремя поспособствовать правому делу.
– Рад Вас приветствовать дон Хосе, если хотите, то можете курить- не забывая приветливо улыбаться пригласил я не стесняться у меня в гостях знатного индейца.
– Здорово, сеньор Хуан, Вы что-то намекали насчет поговорить? – грубо на ломаном испанском ответил мне туземец.
На его губах был слабый намек на улыбку, но глаза оставались смертельно серьезными, и он не спускал их с меня, изучая мою реакцию.
– Строго говоря, вы должны обращаться ко мне "Ваша светлость", так как я временный полномочный губернатор королевской колонии, аделантадо Новой Испании, но "сеньор Хуан" также вполне достаточно – улыбаясь, поправил я невежественного в вопросах этикета и лизания начальственных задниц индейца довольно мягким тоном.
Внешне бесстрастное лицо туземца выдало его изумление. Он уважал такие непонятные для него понятия. Я видел, что этим парнем нужно держать ухо востро, человек это хитрый и ловкий. Внешне любезный, но склонный к вероломству и вспышкам ярости, он играл только в свою собственную игру.
Мой гость привычно сел на пол, устроившись на лежащих там циновках, и закурил маисовую папироску, давая мне время полюбоваться его великолепной наружностью. Всегда находятся желающие пустить мне пыль в глаза. Курил он с тем ярко выраженным блаженством, полным беспечности и лени, которые так свойственны местным жителям, счастливо улыбаясь и обнажая при этом нечистые острые и неровные зубы. Я почувствовал едкую вонь от туземной сигары. Что же, кажется, мой гость и не думает стесняться. Тем лучше. У дона Хосе имеется под рукой отряд или банда из двух десятков верных ему злобных мордоворотов-негодяев, которые и избавят меня от нескольких докучливых жрецов, причем за весьма умеренную плату. Индейские дела… Все что происходит в Мехико, остается в Мехико! А это место может быть весьма опасным.
Я коротко озвучил гостю список лиц и тарифы, за то чтобы жрецы срочно увидели своих богов в другой жизни. Поля вечной охоты (или Край Зерна, или же просто морг, кто как себе представляет это местечко) уже заждались всех четверых. Дон Хосе немного поторговался и скоро мы пришли к нужному соглашению. Аванс был передан и дон Хосе горячо заверил меня, что его головорезы вполне управятся со всем за три дня, так как мне вскоре нужно было уезжать, а так я вполне успею рассчитаться. Только прошу Вас, не осуждайте меня или дона Хосе. Убийства у индейцев стало настолько обычным делом, что нередко наблюдаешь, как человек чуть было не лишившийся жизни, попав в смертельную и подлую ловушку, но, чудом отбившись, спокойно потом обнимается со своим неудавшимся убийцей, потому что, не сегодня, так завтра он сам способен проделать такой же самый фокус. Здесь это что-то типа нашего спорта. Это крутые места, для крутых парней. Вот и хорошо, один из вопросов и решен.
Вечером я был на большом совещании в соседнем Мехико, пытались побыстрей запустить свои производства, чтобы жить хорошо и богато, пользуясь авторитетом доньи Марины и нового малолетнего императора ацтеков Ицкоатля (Змея-Нож). С ума можно сойти от всех этих потешных церемоний! Эх, если бы я имел песо каждый раз, когда что-то "должно было быть"! Я уговаривал, угрожал, умолял, в общем-то, все как об стенку горохом. Я тихо сатанел. Какой-то всеобщий закоренелый пофигизм! Ох, дождутся эти индейцы у меня хорошего пинка, или отеческого наставления, ремнем по заднице. Но не сейчас, я позже успею выбить из них все дерьмо, которое какие-то пустоголовые болваны зовут туземной культурой. Я скоро должен уезжать, ацтеки завершали посевную и потом готовились отдыхать и праздновать, отираться в тенечке и зажиматься с девушками, а тут я со своими требованиями людей. Кое-кого дадут, но все объекты разом запустить людей явно не хватит.
К тому же я сдуру, не разобравшись в окружающей обстановке, установил чуть ранее новые законы о труде: был запрещен труд женщин и детей до двенадцати лет, установлен десятичасовой рабочий день. Запрещалось заставлять индейцев работать до восхода солнца; полагался один час перерыва на обед; все работы должны были прекращаться за час до захода солнца. Воскресенье объявлялось выходным днем. Если учесть, что в тропиках световой день составляет в среднем двенадцать часов, то рабочая неделя крепостного индейца не должна была превышать шестидесяти часов.