В Тласкале, великий касик Шикотенкаль, энергичный мужчина под пятьдесят с крупным носом и кустистыми бровями, его манера держаться с первого взгляда внушала уважение, поздравил меня с чередой побед: отражением большого вторжения каштильтеков и новым завоеванием края уастеков. Встречали нас с сердечной теплотой. Победителей все любят и уважают, а проиграй я, тлашкальтеки мигом бы присоединились бы к моим победителям. Еще бы им и помогли перерезать мне пути к отступлению. Жизнь в Мексике ценится дешево, намного дешевле, чем в Европе. А победил я, и юные красивые индианки со спортивной грацией приносят мне, и моим людям различные угощения. Что же, пусть мои недавние русские воины попробуют местной собачатинки. А мне лично так не хватает здесь кофе, пока его еще не привезли из Эфиопии и Аравии, а я так привык к кофе-брейкам.
Ночевали в покоях, где керамические жаровни были наполнены горящими смолистыми лучинами, но я немедленно потушил все это безобразие, света почти не дает, тепла мало, дыма много, я так весь прокопчусь. К тому же еще не так холодно, здесь в долине Пуэбло теплее, чем на плоскогорье, пар из рта не идет, значит пока больше 12 градусов по Цельсию. Лучше буду спать.
После долины Пуэбло мы миновали большой религиозный центр Чолулу и пошли напрямик через горы, окружающую долину Мехико. Чем быстрей доберемся, тем лучше, а если мускулистые индейцы носильщики умирают при таких плюсовых температурах, то им нужно срочно закаляться. Добраться туда можно было по горной тропе: поначалу она вела на северо-запад, через покрытые лишайниками скалы горного склона, затем сбегала вниз, огибая валуны, петляя в густой траве и мелколесье, потом выныривала на юго-запад. Склоны окружающих гор частенько скрывались за белыми спинами облаков. Пейзаж быстро надоедал своим однообразием, сложный ландшафт гор, небольших долин, лугов-террас.
Почва часто представляла собой поля лавы, извергнутой древними или современными вулканами. Мы шли прямой дорогой "бродом Кортеса" между двумя величественными пиками-близнецами Истаксиуатль "Спящая сеньора в белом" и Попокатепель "Курящего воина". Индейцы стараются здесь не ходить даже летом, а не то что в начале зимы, как мы. Как вы знаете, озерный край долины Мехико лежит словно бы в чаше – на дне долины между гор, и, чтобы добраться туда, с любой стороны следует перевалить через гребень. Причем выше и круче всего горная стена как раз с юго-восточной стороны от Койоакана. Для нас особых трудностей с температурой не возникало, хотя пар изо рта так и валил густыми клубами. А таящий весной снег хорошо снабжает водой поля индейцев. Вот внизу уже виден городок Амекамека, россыпь глинобитных хижин и возвышающийся в центре храм Кецалькоатля, расположенный на небольшой пирамиде. Населением в 5 тысяч человек с пригородами. Почти пришли, еще пара дней и я дома, можно будет отряхнуть дорожную пыль.
Топаем дальше. На долину Мехико легла ночная мгла, и даже привычные искры светлячков в прохладной темноте не мелькают, в соответствии с зимним временем. В наступившей ночи светились холодным светом равнодушные звезды. Идем и в темноте по белой пыльной дороге, до Койоакана осталось всего три километра, так что смысла останавливаться на ночлег, нет никакого. Большое озеро лежало направо от нас; мы смотрели на его гладкую, словно скатерть, поверхность и предвкушали свой заслуженный отдых. Еще двенадцать дней убиты на дорогу в 300 километров!
Прибыли в Койоакан. Размещаю своих людей. Строительство в Европейском квартале Мехико идет успешно, так что основная часть людей из пригорода уже туда переселилась. Так что места есть. Естественно, в первую очередь, новые квартиры заняли те, кто жил здесь. Меня же забыли. Конечно, я бы мог временно потеснить кого-нибудь. Но у меня же куча жен, а в Мехико переселилась пока только донья Марина с ребенком. Сыном Кортеса Мартином. Остальные жены дожидаются меня здесь, в привычном полумраке старого дворца Койоакана. Шестеро уже беременны, непонятно от кого. Ладно, прокормим. А вот остальные 23 желают, чтобы я исполнял супружеский долг. Так что месяц придется мне провозиться, крепить дружбу с туземцами. С другой стороны, я иногда думаю, зачем я держу, к примеру, дочерей Мотекусомы? Тому было под полтинник, дочери – здоровые тетки на пару лет старше меня, после смерти Мотекусомы прошло уже четыре года и сменилось еще два индейских правителя-тлаотлани и один европейский (Кортес). К чему эти древние осколки старого режима?