8.3. Каким чудесным «плугом» герой Эхетлей покарал мидийцев?
Скорее всего, пушками
Павсаний говорит, что «некий по виду человек» убил многих варваров-мидийцев ПЛУГОМ, после чего исчез. Буквальное понимание этих слов, скорее всего, нелепо. Вряд ли можно использовать тяжелый и неудобный пахотный плуг для убийства МНОГИХ персидских воинов. Кстати, хорошо вооруженных и профессионально обученных. Наверное, они смогли бы легко увернуться от «крестьянина», неуклюже размахивающего громоздким плугом на поле брани.
По-видимому, в старинном первоисточнике имелось в виду что-то совсем иное. Что именно? Однозначно ответить трудно, однако, по нашему мнению, речь здесь шла о ПУШЕЧНЫХ ЯДРАХ, КОТОРЫЕ ПРИ ПАДЕНИИ ВСПАХИВАЮТ ПОЛЕ, РЫХЛЯТ ЗЕМЛЮ, ЧЕРТЯТ В НЕЙ БОРОЗДЫ И ОБРАЗУЮТ НЕБОЛЬШИЕ ЯМЫ. Тем более, если использовались разрывные снаряды того или иного типа. До сих пор при описании войн писатели говорят, что ядра или снаряды ПЕРЕПАХАЛИ ВСЕ ПОЛЕ, взрыхлили землю, навалили кучи обломков, покрыли поле воронками от разрывов и разлетевшимися во все стороны тяжелыми комьями земли.
Поздний «античный классик» или редактор эпохи Реформации, стремясь вытереть со страниц «Павсания» явные «огнестрельные фрагменты», лукаво заменил пушечные ядра или картечь на ПЛУГ, вспахивающий землю. Получился слегка нелепый, однако не опасный для скалигеровской истории литературный образ. Редактор удовлетворенно ухмыльнулся и двинулся дальше.
Не исключены здесь и лингвистические искажения. Если в основе книг Павсания лежали тексты, написанные по-славянски, то в них при описании Марафонской = Куликовской битвы должен был упоминаться ПОРОХ. Именно изобретение пороха тут же породило огнестрельное оружие, в том числе и пушки. Но русские слова ПОРОХ и ПЛУГ при их прочтении иностранцами могли путаться по той причине, что, как мы неоднократно говорили, звуки Л и Р иногда переходили друг в друга. Так ПОРОХ мог превратиться в ПОЛОХ или ПЛОГ или в «ПЛУГ». Звуки Г и X вообще очень близки. В таком случае понятно и замечание Павсания, что после свершенного подвига, «крестьянин» и его «плуг» исчезли. Порох действительно сгорает при выстреле и «исчезает». Впрочем, на поле боя «исчезают» также ядра и картечь. Их трудно разыскивать на развороченной земле, да и вряд ли пушкари бродили потом среди трупов, подбирая разлетевшиеся ядра и пули. Куда проще заново заготовить новые мешки с щебенкой и камнями, чтобы затем засыпать их в мортиры и продолжать огонь в случае необходимости. Старинные мортиры изготовлялись в виде больших «кувшинов», куда закладывали пороховой заряд, а сверху насыпали камни, щебенку и т. п., то есть поражающие элементы. На рис. 1.40 и 1.41 показана старинная мортира XVI века. Она поразительно похожа на кувшин, «сосуд». Выставлена в музее города Егер.
Рис. 1.40. Мортира XVI века. Изготовлена в виде большого «кувшина». Крепость-музей венгерского города Егер. Фотография сделана А.Т. Фоменко в 2005 году.
Рис. 1.41. Вид мортиры изнутри. Она напоминает большой кувшин, бочку. Крепость-музей венгерского города Егер. Фотография 2005 года.
Наконец, ПЛУГ, по-гречески, это — АЛЕТРИ [70]. Но слово АЛЕТРИ могло появиться у Павсания как искажение славянского слова ЛЕТ, ПОЛЕТ, или ЛЕТ+ТОРЮ, то есть «лечу и указываю путь». То есть опять-таки термина, описывающего полет пушечного ядра или картечи.
Между прочим, теперь можно высказать и соображение по поводу имени ЭХЕТЛЕЙ того героя, который убил столь много мидийцев-персов. Имя ЭХЕТЛЕЙ могло получиться в результате слегка искаженного прочтения летописцем славянского сочетания ЭХО+ТЛЕЮ.
Но ведь действительно при пушечной канонаде по окрестностям далеко разносится ЭХО выстрелов. А слово ТЛЕЮ, ТЛЕТЬ могло указывать на ТЛЕЮЩИЙ орудийный фитиль, который поджигают и отбегают в сторону, ожидая, когда огонь по тлеющему фитилю доберется до порохового заряда в стволе пушки. Комбинация слов ЭХО и ТЛЕЮ достаточно хорошо соответствует звуковым и зрительным образам, рождавшимся в умах поздних летописцев при описании поля боя, где грохочут огнестрельные орудия.
Как всегда, мы не рассматриваем подобные лингвистические наблюдения как доказательства чего-либо, однако они полезны для демонстрации возможных искажений, возникавших при переписывании летописей.