И здесь мы сталкиваемся с проявлениями древнего духа викингов: несмотря на быстро распространявшуюся роскошь, которая угрожала подорвать силу Нормандии и сделать жизнь в ней вялой, любовь к приключениям и яростная энергия дремали в душах норманнов. Даже самые сентиментальные и привыкшие к удовольствиям рыцари Роберта смогли легко сбросить ленты и яркие украшения и надеть доспехи, когда их призвали на службу. Они не мешкая выступили в поход и яростно сражались в священных войнах. Вскоре у ворот Иерусалима и Антиохии развевались нормандские знамена, и на Востоке были посеяны семена новых королевств. Здесь нет возможности проследить за судьбами крестоносцев или той ролью, которую норманны Сицилии играли в этом великом предприятии средних веков. Это лишь короткий эпизод в рассказе о норманнах.
В причитаниях старых хроникеров по поводу налогов чувствуются знакомые современные мотивы. Так же, как теперь, в их жалобах смешаны чувства возмущения и печали, однако Вильгельм Руфус, будучи не самым худшим из обидчиков, большое количество денег возвращал назад в виде прекрасных зданий — знаменитый Великий зал в Вестминстере был построен при нем, так же как и прочная стена, окружающая воздвигнутый его отцом лондонский Тауэр около величественного моста через Темзу.
Когда люди более чем когда-либо ожидали проявлений неизменной щедрости в виде, например, золота, бросаемого в толпу, трудно себе представить, как король мог удовлетворить ожидания народа, не собрав предварительно налоги. Тем не менее причитания хроникеров на эту тему, как стрекотание кузнечиков, не умолкали. Все же в этой схеме благотворительности с проявлениями щедрости было что-то ошибочное, что впоследствии порождало нищету, и о таком налоговом бремени можно было только сожалеть.
Вильгельм Руфус умер в 1100 году в Новом лесу. Крестьяне верили, что этот лес был заколдован и проклят и что злые духи летали между деревьями в темные штормовые ночи. Существовало поверье, что это было роковое место для всех, кто принадлежал к роду Завоевателя. Там же был убит и другой принц, Ричард, — сын герцога Нормандии Роберта.
Последний год правления короля был мирным. Собрался совет старейшин, чтобы приветствовать его в Вестминстере, Винчестере и Глостере. В то время он беспрепятственно правил от Шотландии до Мена, в Париже было заключено перемирие с французским королем. Однажды августовским утром он отправился на охоту после весело проведенной в одном из своих королевских охотничьих домов ночи. Охотники разъехались по лесу в разных направлениях. Однако было замечено, что король и сэр Уолтер Тиррел, известный спортсмен, поскакали вместе, за ними последовали собаки. Той ночью бедный лесник, обжигальщик извести, пробирался через лес с неуклюжей повозкой, когда вдруг споткнулся о тело короля, лежавшее в зарослях папоротника. Глубоко в груди у него засела стрела. Лесник погрузил тело на повозку и отвез в Винчестер, где на следующий день король был похоронен с минимальными почестями — было мало колокольного звона и молитв (священники не слишком дружелюбно относились к Вильгельму Руфусу).
Вокруг его смерти ходили разные слухи. Тиррел говорил, что стрела была выпущена неизвестной рукой и что сам он бежал из страха, что люди обвинят в убийстве его, — что они, конечно же, и сделали. Уверяли также, что Тиррел стрелял в оленя, и стрела отскочила от дуба. Но правды так никто и не узнал. В те дни слишком многие радовались тому, что король мертв, так что лишних вопросов не задавали и не было особого стремления наказать кого-либо.
Согласно старому соглашению, теперь о правах на английский престол мог заявить Роберт, но он все еще находился на Востоке, сражаясь за Иерусалим. В то роковое утро среди охотников находился Генрих Боклерк. Он поспешил в Винчестер и объявил о своем праве на королевство. Он дал больше обещаний, чем любой из предшественников, и людям он нравился, поскольку родился в Англии. Таким образом, Англия получила нового нормандского короля. Генрих Боклерк правил Англией тридцать пять лет и стал известей под другим именем — Льва правосудия. Он не слишком хорошо обошелся со своим братом, но мог заслужить титул другими путями: у него был зоологический сад, где он разместил хищных зверей из различных частей света, и он в значительной степени способствовал развитию знаний. Генрих не преминул при первой же возможности заточить в лондонский Тауэр Ральфа Фламбарда. Более того, он выбрал в жены красавицу Мод, дочь шотландского короля Малькольма. Он был лживым, но, несмотря на это, великим человеком и лучшим королем, чем некоторые, кого до этого терпела Англия. Во многом его правление пошло на благо Англии: отмечался значительный рост в национальной сфере, и в то время как англичане стонали под его тиранией, нельзя было не заметить, что он стремился к спокойствию и порядку и был лучшим защитником от гораздо худшей тирании знати. Г-н Фримен полагает, что саксонский элемент всегда присутствовал в английской истории и что завоевание Англии норманнами лишь видоизменило его и оказало временное воздействие, которое необходимо было вынести ради дальнейшего улучшения. Бесполезно спорить по этому поводу, имея такие противоречивые сведения, однако второе вторжение северян в Нормандию окольными путями можно также сравнить со сменой бриттов кельтами или датчан саксами. Норманны, сделавшие такой заметный вклад в развитие цивилизации, были такими же чужаками для англосаксов XI столетия, как и другие европейцы, но их приход имел на них постоянное влияние, как никакая другая сила. Кажется, без них Англия не сплотилась бы, а распалась на части, образовав множество воюющих между собой мелких государств.