— Так иди же, иди и пошли мне сюда Ланфранка… Нет, постой, не Ланфранка: он слишком совестлив… фиц Осборна… Нет, он чересчур горд… Ступай к моему брату Одо и проси его немедленно прийти ко мне.
Рыцарь с глубоким поклоном удалился, а Вильгельм продолжал шагать из угла в угол, радуясь своей хитрости.
Глава II
Граф Понтьеский согласился освободить своего высокородного пленника только после продолжительных переговоров с герцогом и очень значительного выкупа. Трудно сказать: был ли это действительно выкуп или только плата за искусное содействие герцогу.
Граф сам освободил Гарольда из заключения и проводил его с величайшим почетом до chateau d’ Eu, где пленника встретил Вильгельм, который даже помог ему соскочить с лошади и крепко обнял.
В замке были собраны, в честь знаменитого гостя, самые влиятельные вельможи Нормандии, весь цвет ее дворянства: Гуго де Монфор, Рожер де Бомон, поседевшие в битвах советники герцога; Анри, сир де Феррер, названный так в честь его замечательных оружейных заводов; Рауль де Танкарвиль, бывший наставник герцога; Жоффруа де Мандевиль, Тустен Прекрасный, имя которого выдавало его датское происхождение. Еще присутствовали: Гуго де Гранмениль, недавно вернувшийся из изгнания, Гюмфрей де Боген, замок которого существует до сих пор в Каркутане, Лаци и д’Энкур, владевшие громадным количеством земель. Были, наконец, Вильгельм де Монфише, Роже Бигот, Рожер де Мортимер и множество других знаменитых людей.
Кроме того, Гарольд увидел всех ученых прелатов и епископов норманнских, а в их числе Одо, брата Вильгельма, и Ланфранка. Незначительным рыцарям и вождям, тоже захотевшим полюбоваться на Гарольда, почти не хватило места в замке, несмотря на его обширную площадь.
При виде статного, красивого графа между присутствовавшими пронесся шепот восхищения, так как норманны чрезвычайно ценили силу и красоту.
Весело разговаривая с Гарольдом, герцог повел его в приготовленную для него анфиладу комнат, где уже ждали Гакон и Вольнот.
— Не хочу мешать твоему свиданию с братом и племянником, — произнес ласково герцог, удаляясь из комнаты.
Вольнот кинулся Гарольду в объятия, но застенчивый Гакон прикоснулся губами только к его одежде.
Поцеловав Вольнота, Гарольд обнял племянника, которого тоже очень сильно любил, и сказал дружелюбно:
— Ты уже стал взрослым юношей, и я не могу сказать тебе: «Будь мне отныне сыном!» А потому скажу: «Будь моим братом вместо твоего отца Свена!» Ну а ты, Вольнот, сдержал ли свое слово — остаться настоящим саксом?
— Тише! — шепнул Гакон. — У здешних стен есть уши.
— Но едва ли они поймут по-саксонски, — заметил Гарольд, слегка нахмурив брови.
— Да, при таком условии нам нечего бояться, — сказал ему Гакон.
— Да, надеюсь, что так, — проговорил Гарольд.
— Опасения Гакона неосновательны, милый брат: он несправедлив к герцогу! — заметил Вольнот.
— Я опасаюсь не самого герцога, — возразил Гакон, — а его политики… Гарольд, ты сам не знаешь, как великодушно ты поступил, решив приехать сюда за нами. Было бы благоразумнее оставить нас в изгнании, чем рисковать и ехать прямо в логово к тигру. В тебе Англия видит свою единственную опору и надежду!
— Фи! — перебил Вольнот с видимым нетерпением. — Уволь от этих глупостей! Союз с Нормандией очень выгоден для Англии.
Гарольд, довольно хорошо знавший человеческую натуру, взглянул пристально на брата и племянника. Он сознался, что последнему скорее можно верить: лицо его было более серьезно, чем лицо Вольнота.
Он отвел Гакона в сторону и спросил:
— Ты думаешь, что герцог замышляет недоброе?
— Да, он, вероятно, хочет лишить тебя свободы.
Гарольд невольно вздрогнул, глаза его сверкнули.
— Пусть только осмелится! — воскликнул он с угрозой. — Пусть оцепит весь путь отсюда до самого моря своими войсками — я пробьюсь сквозь них!
— Разве ты считаешь меня трусом, Гарольд? Ведь герцог сумел удержать меня дольше, чем полагалось, и заметь, несмотря на усиленные требования короля Эдуарда. Приятна речь Вильгельма, но поступки его идут с ней вразрез, опасайся не насилия со стороны Вильгельма, а наглого предательства.
— Не боюсь ни того, ни другого, — ответил Гарольд, выпрямившись, — я отнюдь не раскаиваюсь, что приехал за вами, не раскаивался даже тогда, когда был в заключении у графа Понтьеского, которого Бог поможет мне наказать за его низость!.. Я прибыл сюда послом Англии и со справедливыми требованиями.