— Пусть же будет, что будет, — произнес он с угрозой, — никакой иноземец не завладеет короной Англии без моего содействия! Тебе первому я предлагаю ее, но ты должен явиться без дальних размышлений, иначе…
— Иначе что? — спросил со злобой в голосе Вильгельм.
— Иначе племя Голды предупредит тебя… Но конь мой бьет копытом. Прощай, герцог Норманнский! Точи свои мечи, снаряжай корабли и торопи своих неповоротливых баронов.
Когда Тостиг уехал, Вильгельм начал раскаиваться, что отпустил его в недобром настроении. Он призвал своего советника Ланфранка, который не замедлил успокоить его.
— Не страшись соперника, сын мой и государь, — сказал он ему, — мертвые постоят за себя! Тостиг поможет отвлечь Гарольда. Оставь его; пусть сперва докажет свою искренность, не для чего спешить. Туча должна собраться прежде, чем грянет гром. Пошли к Гарольду мирное посольство с увещеваниями вспомнить свой договор, обещание и клятву на рыцарском мече. Действуй по справедливости, а там…
— Что там?
— Небо покарает своим проклятием клятвопреступника!
Тостиг в это время садился на корабль в Гарфлере. Но вместо того, чтобы плыть к северным берегам Англии, он отправился к одной из фландрских гаваней, где под разными предлогами высадил норманнских моряков и заменил их фламандцами, финнами и скандинавами. Размышления вовремя побудили его не доверять Вильгельму, и он решил посетить своего дядю — датского короля Свена.
Если бы предположения стали действительностью, то изменения в плане были благоразумны. Английский флот многочисленен, английские моряки славились своей опытностью; норманны же не были хорошими мореходами, так что высадка Вильгельма в Англии была сопряжена со многими трудностями, и успех ее поэтому был сомнителен. Но, даже допуская успех, мог ли Тостиг, знавший изворотливость герцога, не опасаться, что с ним будет потом труднее справиться, чем с родным дядей Свеном?
На этом основании он, сразу после приезда к датскому королю, стал подстрекать его попытаться возвратить себе престол Канута.
Свен был уже старый воин, храбрый, но осторожный и проницательный. За несколько дней до приезда Тостига он получил письмо от своей сестры Гиты, которая, верная последней просьбе Годвина, признавала мудрыми и справедливыми все действия Гарольда относительно беспокойного Тостига. Свен был предупрежден этим письмом и, когда племянник объяснил ему цель своего визита, он ответил с улыбкой:
— Видишь ли, Канут был великим вождем, а я ничто перед ним. Мне едва удается отстаивать себя от норвежского короля, между тем как Канут завоевал Норвегию, не пролив ни капли крови. Но хоть он был велик, ему трудно было покорить Англию и удержать ее. Так не лучше ли мне управлять собственным королевством, чем гнаться за наследием великого Канута, который добивался всего именно потому, что был велик и славен.
— Не такой ответ я ожидал услышать, — проговорил Тостиг с горькой усмешкой. — Но найдутся другие, кто не испугается трудностей этой славной задачи!
«Таким образом, — говорит норвежский историк, — граф расстался с королем, очень им недовольный, и поспешил к королю норвежскому, Гарольду Гардраде.»
В ту далекую эпоху настоящим героем севера, любимцем воинов и скальдов был король Гарольд Гардрада! Во время сражения при Стикльстаде, в котором пал его брат Олай, ему было не больше пятнадцати лет, что не помешало ему иметь ран не меньше, чем у любого престарелого воина. Покинув поле битвы, он скрывался в густом лесу, в избе крестьянина, пока его раны не зажили. Выздоровев, он запел песню о будущем славном дне, когда его имя возвеличится на покидаемой им родине. Гардрада был поэтом, он стал путешествовать по свету. Побывав в Швеции и на Руси, он после многих побед на востоке присоединился к знаменитым викингам, или варягам, и сделался вскоре их вождем.
Не поладив с греческим предводителем императорских войск, Гардрада удалился со своими варягами в Африку. О храбрости великого скандинавского вождя свидетельствуют восемьдесят замков, взятых приступом, несметная добыча золотом и драгоценными камнями и песни скальдов. В Сицилии он завоевал себе новую славу и богатства; затем отправился в Палестину, разгоняя полчища неверных и грабителей.