Герцог Бургундский хорошо разыграла свою партию. Англичане последними из заинтересованных сторон получили официальные приглашения, и, поскольку Карл VII, Папа и церковный собор в Базеле уже приняли приглашение и назначили своих делегатов, давление на них с целью заставить их принять участие в конгрессе усилилось. Также были приглашены представители Сицилии, Испании, Португалии, Дании, Польши и Италии, что гарантировало, что за ходом переговоров будет наблюдать вся Европа.
Англичане столкнулись с трудностями при назначении руководителей своей делегации. Их первым выбором был Филипп Бургундский, но это был не более чем политический жест, призванный продемонстрировать, что англо-бургундские интересы совпадают и что союз остается прочным. Неудивительно, что герцог категорически отказался от этой роли на том основании, что является независимой стороной. Кардинал Бофорт был более очевидным выбором, но и он отказался, предпочитая действовать за кулисами, и не зависеть от дипломатического протокола. Луи де Люксембург, епископ Теруанский и канцлер Франции Генриха VI, был третьим влиятельным человеком, которому предложили возглавить английскую делегацию, но в итоге и он не поехал в Аррас.
По сравнению с делегацией от Карла VII, которую возглавляли три самых важных человека при его дворе, Карл, герцог Бурбонский, Артур де Ришмон, коннетабль Франции, и Рено де Шартр, архиепископ Реймса и канцлер Франции, английская делегация, которая в итоге отправилась на конгресс, была относительно скромной. Ее возглавлял Джон Кемп, архиепископ Йоркский, близкий коллега кардинала Бофорта и член английского Совета, который был первым канцлером английского королевства Франция при Генрихе V. Его сопровождали епископы Норвича и Сент-Дэвида, а также Уильям Линдвуд, хранитель Тайной печати. Среди светских представителей были все те, кто отличился своими военными заслугами в борьбе с арманьяками: графы Саффолк и Хантингдон, Уолтер, лорд Хангерфорд, и сэр Джон Рэдклиф, сенешаль Гаскони. Два нормандских члена Совета Бедфорда во Франции также присоединились к делегации: Рауль ле Саж, чьи годы верной службы были вознаграждены дарованием натурализации английским Парламентом в 1433 году, и Пьер Кошон, епископ Лизье, который сыграл такую важную роль в суде над Жанной д'Арк[469].
Формально английские делегаты были уполномочены вести переговоры о мире, но в действительности их амбиции ограничивались заключением 20-летнего перемирия. Существовала надежда, что такой длительный период воздержания от войны стабилизирует ситуацию, позволит экономике обоих королевств оправиться от бремени войны и лишит герцога Бургундского повода нарушить клятву, данную в Труа. Послы имели полномочия заключить брачный союз с Карлом VII в обмен на длительное перемирие, но одна тема была полностью вне их компетенции: сам договор в Труа. Фундамент, на котором было построено английское королевство Франция, должен был остаться незыблемым, а вместе с ним и право Генриха VI на корону Франции.
И это, конечно же, был гордиев узел, препятствовавший каким-либо серьезным переговорам о мире в принципе. У англичан не было другого выхода, кроме как придерживаться договора в Труа. Отказ от него полностью или даже частично аннулировал бы юридическую основу их притязаний на французский трон и лишил бы всякого оправдания их дальнейшего присутствия в северной Франции[470]. Для арманьяков не могло быть и речи о мире до тех пор, пока англичане не признают Карла VII истинным королем Франции и их послы получили инструкции отказаться от любого английского предложения, которое не включало бы отказ от французской короны. При нерешенном вопросе о суверенитете не могло быть компромисса и дипломатического решения конфликта.
Поэтому Аррасский конгресс как форум созванный для постоянного мирного урегулирования между Англией и Францией был обречен на провал. Все три стороны знали об этом, но весь процесс был блестяще срежиссирован, чтобы возложить вину за неудачу на англичан. В течение августа 1435 года арманьяки постепенно повышали свои предложения. Они начали с повторения унизительных условий, которые Генрих V отверг как неадекватные в июле 1415 года. Поскольку они не учитывали даже поражение при Азенкуре, не говоря уже об английских завоеваниях, которые изменили облик северной Франции с 1417 года, не было никакой перспективы, что они будут приняты. Поэтому, их окончательные предложения казались великодушными, они предлагали уступить все герцогство Нормандия, а также некоторые места в Пикардии и заключить брак с французской принцессой в обмен на полный и окончательный отказ от французской короны, который мог быть отложен на 7 лет до совершеннолетия Генриха VI, и освобождение герцога Орлеанского, за которого будет выплачен разумный выкуп. Тем временем, однако, англичане должны были сдать все другие места, которые они занимали, и вернуть земли и имущество в Нормандии всем тем, кто был изгнан в результате их завоевания[471].
469
Harriss, 247; Griffiths, 199; Ramsay, i, 467–9; Monstrelet, v, 132; PR, xi, 115. Список всех делегатов см. Chartier, i, 185–92.
470
Любой отказ от договора в Труа не повлияет на статус Кале и Гаскони, которые останутся английскими по праву завоевания и наследования соответственно.