Поражение войск Бомона и потеря Сен-Дени стали последней каплей для тех парижан, чья верность существующему режиму была куплена лишь агитацией бургиньонов и военными успехами англичан. Враг был буквально у ворот. Английские войска были разбиты и деморализованы, администрация обанкротилась, а население голодало. А л'Иль-Адам, великий бургундский герой, спасший Париж от арманьяков в 1418 году, был готов и ждал, чтобы очистить город от англичан. У него с собой было всеобщее помилование от Карла VII, скрепленное его Большой печатью, которое герцог Бургундский получил для тех парижан, которые немедленно изменят свою верность. Вооруженные этим знанием, друзья и знакомые л'Иль-Адама среди ведущих парижских горожан уже готовились к его приходу. Ему тайно передали послание, в котором говорилось, чтобы он был у ворот Сен-Жак рано утром 13 апреля 1436 года.
Л'Иль-Адам прибыл на назначенное место с Ришмоном, Орлеанским бастардом и несколькими тысячами солдат. Стража у ворот не оказала сопротивления, заговорщики открыли ворота, и л'Иль-Адам вошел в город, объявив всеобщее помилование. Так получилось, что человек, который заставил Карла VII, бывшего еще Дофином, бежать из города в 1418 году, теперь, 17 лет спустя, отвечал за его восстановление в качестве короля. Под возгласы "Мир! Да здравствует король и герцог Бургундский!", л'Иль-Адам и его армия прошли по улицам столицы в университетский район, где всегда были сильные бургиньонские настроения и где можно было ожидать наименьшего сопротивления, а затем через остров Сите в основную часть города.
Когда была поднята тревога, англичане разделились на три роты, одна из которых, под командованием Жана л'Аркье, лейтенанта прево, "одного из самых жестоких христиан в мире… толстого негодяя, круглого, как бочка", была направлена для охраны ворот Сен-Дени на севере. Он пробирался по пустынным улицам, и выкрикивая не слишком убедительный призыв: "Святой Георгий! Святой Георгий! Вы, французские предатели, мы убьем всех вас!", прибыл на место, но обнаружил, что горожане добрались туда раньше него. Они уже захватили ворота и направили на л'Аркье пушки, вынудив его присоединиться к общему отступлению войск гарнизона в район Сент-Антуан. После дезертирства бургундцев, лорд Уиллоуби, капитан Парижа, и Луи де Люксембург со своими ротами тоже не добились успеха, обнаружив, что горожане натянули поперек улиц цепи и закидывают солдат камнями в предчувствии конца ненавистного режима. Оставшись в меньшинстве и теснимые со всех сторон, англичане бежали и укрылись в Бастилии[499].
"Сразу же после этого, — записал парижский горожанин в своем дневнике, — коннетабль и другие сеньоры проехали через Париж так спокойно, как будто никогда в жизни не покидали города". Ришмон публично подтвердил всеобщее помилование парижан Карлом VII и огласил приказ, запрещающий его людям останавливаться в любом городском доме без разрешения владельца, оскорблять или грабить кого-либо, кроме уроженцев Англии и наемников. "Парижане ненавидели их за это, и до конца дня каждый парижанин готов был рисковал своей жизнью и имуществом, чтобы уничтожить англичан"[500].
В Бастилии было собрано так много англичан и членов администрации, что их положение было критическим, но Ришмон не хотел осады. Поэтому Уиллоби и Люксембургу позволили договориться о большом выкупе, чтобы получить свободу, и 17 апреля они вывели из города последних оставшихся в Париже англичан. Вместе с ними ушли все те, кто был настолько скомпрометирован связью с оккупационным режимом, что не мог оставаться, от самых знатных, таких как члены королевского Совета, до привратника Счетной палаты, чья деятельность в качестве осведомителя против своих соседей-арманьяков делала невозможным его дальнейшее проживание в Париже. Они ушли в Нормандию под насмешки только что освобожденного населения столицы, а парижане стали праздновать, звоня в церковные колокола, распевая Те Deum и устраивая благодарственные шествия[501].