Помимо захвата Монтаржи, Сурьен оказал англичанам еще одну важную услугу. После падения Парижа он поддерживал контакт с четырьмя информаторами в самом сердце новой арманьякской администрации: трое были юристами в Парламенте, а четвертый — клерком в Счетной палате, и их должности давали им привилегированный доступ к секретной информации. Так, они узнали, что некоторые церковники и жители Мо замышляли передать город Карлу VII и что двух пленников из гарнизона Вернона уговорили предать город в обмен на освобождение от выкупа. Информаторы присутствовали при разработке планов и сроков реализации обоих заговоров и передали эту информацию Сурьену. В результате оба заговора были раскрыты, а их участники арестованы и казнены. Однако парижские информаторы Сурьена вскоре сами были разоблачены, и 26 марта 1437 года двое из них были обезглавлены как предатели, а третий был избавлен от смерти, поскольку был клерком в сане священника, но приговорен к вечному заключению в темнице (oubliette). На следующей неделе четвертый информатор, который ранее попал под подозрение и был вынужден оставить свою жену и двух сыновей в качестве залога своего хорошего поведения, был арестован в Бовуаре, и вместе со своим слугой также казнен[529].
Вскоре после этих казней Сурьен решил отправиться в Лондон, якобы для того, чтобы добиться выплаты своего жалованья в качестве капитана Монтаржи, но поскольку деньги на это должны были поступить из нормандской казны, это могло быть прикрытием для конфиденциальных переговоров с английской администрацией. Когда в декабре после его возвращения состоялось заседание Генеральных Штатов, они выделили 300.000 т.л. (17.5 млн. ф.с.) из налогов для выплаты жалования гарнизону и полевой армии за пять кварталов, но также еще 10.000 т.л. (583.333 ф.с.) "для определенных тайных целей, касающихся благосостояния короля".
В том же месяце арманьяки осадили Монтаржи, но после встречи с их командиром, Сентраем, Сурьен согласился вести переговоры о капитуляции, если осаждающие отступят. Карл VII, несомненно, надеялся, что Сурьена можно будет переманить, как это было сделано Гриссаром, и предложил ему огромную сумму денег и восстановление в прежней должности бальи Сен-Пьер-ле-Мутье, если он сдаст Монтаржи и сменит подданство. Сурьен обманом убедил короля в том, что это возможно, и в январе 1438 года было достигнуто соглашение о перемирии под Монтаржи. По этому соглашению Сурьен сохранял в замке свой гарнизон, получал возможность покупать припасы в Орлеане и других городах (вместо того, чтобы заниматься фуражировкой или взимать appâtis), разрешал арманьякам свободный доступ в город и должен был предоставить четырех заложников, включая своего племянника, в залог того, что он сдаст замок, как только ему полностью выплатят деньги. Карлу VII потребовалась большая часть года, чтобы собрать деньги, но когда 18 ноября 1438 года Рено де Шартр и Орлеанский бастард лично доставили их, Сурьен должным образом вывел 150 латников и 150 лучников своего гарнизона из Монтаржи в Нормандию. Тем временем, с финансовой хваткой и беспринципностью, достойной его наставника, в сентябре он продлил контракт с англичанами на должность капитана Монтаржи еще на год с 1 октября и принял от них 3.375 т.л. (196.875 ф.с.) в качестве аванса. Излишне говорить, что он не вернул эти деньги, когда шесть недель спустя сдал крепость[530].
Когда в январе 1438 года Сурьен договорился с Карлом VII, армия, которую Толбот и Фоконберг собрали для оказания помощи Монтаржи, стала ненужной. Вместо того чтобы просто распустить ее, они провели весну в Эврё и его окрестностях, готовые к отражению любых новых атак арманьяков и занявшись захватом и разрушением двух небольших крепостей, а также организовав рейд вокруг Парижа для пополнения запасов Крея и Мо[531]. Этот рейд был связан с проблемой, которая значительно обострилась в последние месяцы. Суровые зимы предыдущих лет неуклонно сказывались на способности обеспечить семенами следующий посев, на продуктивности виноградных лоз, фруктовых и ореховых деревьев и на доступности кормов для домашних животных. Лето и осень 1437 года были чрезвычайно дождливыми, что привело к неурожаю по всей Северной Европе и, как следствие, к такому дефициту зерна, что цены на пшеницу и рожь возросли вдвое, а затем втрое.
529
Cagny, 230–3; Bourgeois, 315–16.