В Англии, где особенно пострадали южные графства, дефицит продолжался в течение двух лет. Во Франции сельскохозяйственный кризис усугублялся войной: карательные набеги врагов, гарнизоны, полевые армии, разбойники-живодеры и политика выжженной земли для предотвращения осад и восстаний — все это принесло свои плоды, и обе стороны конфликта сильно пострадали. Голод поразил всю северную Францию. Каждый раз, когда вооруженный конвой доставлял в Париж припасы, его сопровождали бедняки из сельской местности, надеясь найти в городе лучшие условия, а когда конвой уходил, вместе с ним уходили несколько сотен голодающих парижан, потому что в городе они не могли достать еды и умирали от голода. Как всегда, болезни шли рука об руку с голодом, особенно в тесных городских кварталах. Сильно пострадали города Фландрии, тысячи людей умерли в Париже, где эпидемия уничтожила целые семьи, не пощадив ни сестру Карла VII, Марию, приорессу Пуасси, ни епископа Парижа. В город снова пришли волки, которые нападали на собак и даже утащили ребенка[532].
Самым пострадавшим районом Нормандии был Па-де-Ко, где запустение было таким, что спустя поколение оно все еще бросалось в глаза сэру Джону Фортескью. Стоимость арендной платы упала вдвое, а священник из Руана, привлеченный в 1438 году к ответственности за отсутствие в своей епархии, утверждал, что в его приходе не осталось ни одного мужчины, только пять или шесть женщин[533].
Скудность снабжения означала, что было трудно содержать армию в поле. Возможно, это стало одним из факторов, повлиявших на решение Карла VII направить свою главную кампанию года против англичан в Гаскони, где было больше возможностей жить за счет земли, чем на севере. Переброска в этот район капитанов-наемников, включая Сентрая и Родриго де Вильяндрандо, также временно решила проблему их грабежей в его собственных владениях[534].
Неспособность содержать армию в поле из-за нехватки продовольствия может объяснить тот факт, что ни одна из сторон в 1438 году не начала продолжительную или скоординированную военную кампанию в северной Франции. Пограничные гарнизоны в Нижней Нормандии находились в состоянии повышенной боевой готовности на протяжении всей зимы 1437–38 годов, поскольку шпионы, действовавшие в Бретани, сообщали о том, что армия вторжения тайно собирается в Лавале и Мон-Сен-Мишель, и что Ришмон вернулся в герцогство и восстанавливает разрушенные крепости Понторсон и Сен-Жам-де-Беврон. В то же время сообщения о том, что герцог Бургундский планирует осадить Гин в округе Кале, побудили Совет в Англии заключить контракт с Эдмундом Бофортом, чтобы он отправился на помощь с войском в 2.000 человек. Ни одна из этих угроз в действительности не осуществилась. Герцог Бургундский все же приступил к реализации грандиозного плана по затоплению Кале и прилегающих к нему территорий путем разрушения одной из морских дамб, но был вынужден отозвать нанятых рабочих после того, как это оказалось неосуществимым. В Нормандии рыночная площадь в Ториньи-сюр-Вир была разграблена мародерами-арманьяками, а ранней весной было совершено два морских набега на побережье Ла-Манша, один возле Кана, другой возле Байе: оба были отбиты, и по крайней мере двое из налетчиков были схвачены и обезглавлены как предатели в Байе, что позволяет предположить, что они были из Дьеппа, а не из Бретани, жителей которой обычно подозревали в пиратстве[535].
Дьепп, безусловно, был в центре внимания летом 1438 года. Город был слишком сильно укреплен, и его можно было взять только путем долгой и дорогостоящей осады, поэтому Толботу и Кириэллу пришлось довольствоваться захватом некоторых соседних городов и крепостей. Однако к июлю они оказались в окрестностях Арфлёра, ответив на призыв предателей из числа гарнизона арманьяков, которые не желали подчиняться новому капитану. 3 мая 1438 года было подписано окончательное соглашение об обмене двух самых долго удерживаемых французских пленников: 41-летнего Карла д'Артуа, графа д'Э, который был взят в плен в битве при Азенкуре в 1415 году, и 35-летнего Джона Бофорта, графа Сомерсета, который был взят в плен при Боже в 1421 году.
По возвращении во Францию Карл д'Артуа был назначен Карлом VII капитаном Нормандии между Сеной и Соммой. Но когда он приехал в Арфлёр, некоторые из людей маршала де Рье отказались принять его в качестве командира, забаррикадировались в сторожевой башне и послали в Руан за помощью. Однако к тому времени, когда войска Толбота прибыли под Арфлёр, они уже заключили мир с графом, и возможность была упущена. Попытка блокады Арфлёра провалилась в конце августа, когда сорока двум арманьякским кораблям, по-видимому, удалось пройти через нее благодаря простому приему — вывешиванию флага с английским красным крестом[536].
533
Christopher Allmand, "The War and the Non-Combatant" in Fowler (ed.), The Hundred Years War, 172; Christopher Allmand, The Hundred Years War: England and France at War c.1300–c.1450 (Cambridge, 1988); Puiseux, L'Émigration Normande, 85.