Английскую делегацию возглавил архиепископ Кемп, союзник Бофорта. В ее состав вошли сторонники Глостера и кардинала, а также четыре представителя нормандского Совета. Делегацию Карла VII возглавляли Рено де Шартр, архиепископ Реймса и Орлеанский бастард, который таким образом впервые за 24 года встретился со своим единокровным братом, герцогом, чьи интересы он так преданно отстаивал. Номинально в состав французской делегации небыли включены бургундцы, но герцог Бургундский оставался под рукой и был доступен для консультаций находясь в 20-и милях в Сент-Омере.
Чтобы избежать повторения дебатов в Аррасе, англичане получили целый набор инструкций. В первую очередь они должны были, как обычно, смело заявить о правах короля на трон Франции и полный суверенитет, что, как оптимистично утверждалось, было "самым разумным средством для достижения мира". Если это не удавалось, что неизбежно должно было произойти, то в обмен на "вечный мир" они должны были согласиться на Нормандию, Анжу и Мэн с расширенной Гасконью (как это было в 1360 году) и Кале, все под полным суверенитетом. Наконец, если претензии Генриха на корону Франции остались бы единственным препятствием на пути к миру, послы должны были обратиться к кардиналу Бофорту, "которому король открыл и объявил все свои намерения в этом вопросе". Решение Бофорта заключалось в том, чтобы убедить французов принять исторический прецедент, восходящий к временам Карла Великого, о фактическом разделении королевства, при котором ни один из королей не будет претендовать на исключительное право на корону, за исключением своих собственных территорий[542].
Французы были столь же жесткими в своем первом заявлении, требуя полного отказа от прав и титула Генриха на корону и на все земли и сеньории, которыми он владел во Франции, а те, которые ему было позволено сохранить, должны были находиться под суверенитетом Карла VII, исконные землевладельцы восстановлены в своих правах, а герцог Орлеанский должен быть освобожден без уплаты выкупа.
После нескольких недель язвительных переговоров и многочисленных переходов из одного лагеря в другой герцог Орлеанский и герцогиня Бургундская пришли к компромиссу. В обмен на то, что они называли полумиром, то есть перемирием на срок от 15-и до 30-и лет, требования французов об отречении Генриха от короны и признании суверенитета Карла были отложены, французы, на период перемирия, признавали его право удерживать Кале с округой, нынешние владения в Гаскони и всю Нормандию с прилегающими территориями, за исключением Мон-Сен-Мишель. В течение всего этого времени Генрих должен был воздерживаться от использования титула "король Франции", как в устной, так и в письменной форме, восстановить всех изгнанных в результате завоевания в правах собственности и освободить герцога Орлеанского без выкупа, хотя тот должен был оплатить разумные расходы, понесенные в связи с его содержанием в плену.
Пока Бофорт оставался в Кале для поддержания видимости мирных переговоров, архиепископ Кемп вернулся в Англию, чтобы изложить эти условия молодому королю и его Совету. Похоже, оба священнослужителя считали, что приостановка претензий Генриха — это реальный путь вперед. Позднее Глостер скажет о Кемпе, что "это было его единственное мнение и забота", чтобы отстоять доводы в пользу принятия французских условий, но он так и не смог убедить своих соотечественников. Несколько меморандумов, составленных для представления Совету, дают нам представление о ходе дискуссий. Самым весомым аргументом в пользу принятия условий был финансовый, так как постоянные войны, голод, мор и эмиграция вдвое сократили население Нормандии, так что она больше не могла обеспечить уровень доходов, необходимый для продолжения войны самостоятельно, а Англия не хотела да и не могла нести это бремя.
С другой стороны, согласие на отказ от французской короны опозорило бы память Генриха V, "который превзошел всех смертных государей в своей благородной репутации чести, мудрости, храбрости и всех добродетелей". Проще говоря, если бы Генрих VI перестал использовать титул "король Франции" в течение столь длительного периода, это можно было бы рассматривать как признание того, что он не имел на него права, тем более что Карл VII укрепил бы свое положение, продолжая называть себя королем и осуществляя королевские права и прерогативы. С прагматической точки зрения, даже если бы перемирие длилось всего 15 лет, после его окончания было бы невозможно восстановить и укрепить претензии Генриха VI и его прежнее положение. Если бы Генрих сдал свои завоевания за пределами Нормандии, он потерял бы два графства и около 15-и городов, получив взамен только Арфлёр, Монтивилье и Дьепп. Восстановление в имущественных правах тех, кто покинул Нормандию, создало бы пятую колонну внутри герцогства и оттолкнуло бы тех, кто получил свои земли за заслуги перед английской короной и в случае любой формы реституции французы должны были выплатить компенсацию тем, кто был вынужден отказаться от приобретенной собственности. Ни для кого не стало сюрпризом, что Глостер, когда его спросили о его мнении, ответил, что он скорее умрет, чем примет предложенные условия[543].
542
Allmand, The Hundred Years War, 35; Harriss, 296–304; Griffiths, 447–50; C.T. Allmand (ed.), "Documents Relating to the Anglo-French Negotiations of 1439", Camden Miscellany, vol. xxiv, Fourth Series, 9 (Royal Historical Society, 1972), 79–149.