Карл больше не мог позволить себе игнорировать жалобы своих подданных или опасность, которую представляли собой живодеры для его союзников и для него самого. Генеральные Штаты в Орлеане, в октябре — ноябре 1439 года, одобрили ряд указов, направленных на искоренение злоупотреблений и реформирование военной системы во Франции. В будущем никто не мог претендовать на осуществление военной власти без королевского одобрения; все капитаны должны были назначаться только королем и отвечать за дисциплину своих людей, проступки которых они имели право наказывать; любые действия против гражданских лиц должны были рассматриваться как измена, а имущество, скот и сельскохозяйственная продукция должны были быть защищены; фиксированный налог в размере 1.200.000 т.л. (70 млн. ф.с.) должен был ежегодно налагаться на подданных короля для оплаты королевской армии, которая в будущем должна была жить в гарнизонах, а не в поле. Совокупный эффект этих указов заключался в объявлении вне закона вольных компаний и создании единой королевской армии, подконтрольной коннетаблю Франции Артуру де Ришмону[550].
Хотя эти меры в целом приветствовались гражданским населением, они вызвали глубокое недовольство королевских принцев, которые таким образом лишались права владеть и командовать частными армиями. Большинство, как герцог Бургундский, спокойно проигнорировали эти постановления и продолжали жить как обычно. Но для некоторых, таких как герцоги Бурбонский и Алансонский, которые и так не любили коннетабля, реформы были актом деспотизма, которому нужно было противостоять силой. А в 16-летнем Дофине Людовике, который очень не любил своего отца и стремился сбросить наложенные им ограничения, они нашли человека, вокруг которой можно было сплотиться.
Мятеж получивший название в Прагерия начался в апреле 1440 года, когда герцоги Бурбонский и Алансонский отказались изгнать живодеров из своих войск или провести их смотр перед представителями Ришмона, Сентраем и Гокуром, и взялись за оружие против своего короля. К ним присоединились другие недовольные придворные, такие как Жорж де ла Тремуй, и, конечно, сами живодеры. Показателем глубины недовольства Карлом VII среди его собственной знати стало то, что даже Орлеанский бастард временно присоединился к мятежу, поскольку он справедливо подозревал Карла в нежелании помочь в освобождении своего брата. И снова, вместо того чтобы бороться с англичанами, французы стали воевать между собой. Хотя в июле Дофина подкупили для примирения с отцом, мятеж продолжался все лето и отвлек важные военные ресурсы на его подавление и возвращение мест, захваченных мятежниками. Герцог Бурбонский и главные мятежники были впоследствии помилованы, но Карл не проявил милосердия к тем живодерам, которые отказались присоединиться к его армии: бастарда Бурбонского судили за его преступления, признали виновным и утопили в мешке в реке, — показательное наказание, которое убедило некоторых других капитанов, включая Вильяндрандо, что у них нет будущего во Франции[551].
Двор Карла VII был всегда раздираем фракциями, но еще одним мощным фактором, побудившим многих мятежников взяться за оружие, включая самого герцога Бурбонского, был гнев и тревога по поводу хода мирных переговоров с англичанами. "Партия войны" во Франции не могла примириться ни с какими уступками, особенно с потерей Нормандии, независимо от того, кто в конечном итоге сохранит над ней суверенитет. В Англии наблюдалась аналогичная реакция со стороны тех, кто чувствовал себя преданным теми, кто настаивал на мире. Хотя это и не привело к вооруженному восстанию, но вызвало сильные разногласия и окончательное ожесточение между кардиналом Бофортом и Хамфри, герцогом Глостером.
На открытии Парламента в январе 1440 года, после его переезда из Вестминстера в Рединг, Глостер начал яростную атаку на Бофорта и Кемпа. Повторив все свои старые жалобы на кардинала, он теперь обвинил этих двух людей в "большом обмане" во время мирных переговоров в Кале, особенно в отстаивании предложений Карла VII и освобождении Карла Орлеанского. Он также обвинил их в наживе на войне, продаже должностей во Франции и Нормандии тому, кто больше заплатит, и продвижении интересов семьи Бофортов за счет интересов королевства. Глостер заявил королю:
Это небезызвестно вашему высочеству, как часто я предлагал вам свою службу для защиты вашего королевства Франция и тамошних лордов, [но] был лишен этого благодаря усилиям упомянутого кардинала, который предпочитал других людей, пользующихся его особом доверием, что привело, как хорошо известно, к потере значительной части вашего герцогства Нормандии, а также упомянутого королевства Франция.
550
C. T. Allmand, "Changing Views of the Soldier in Late Medieval France" in Contamine, Giry-Deloison and Keen (eds.), Guerre et Société en France, en Angleterre et en Bourgogne XIVe — XVe Siècle, 179–80; Chartier, ii, 12–13; Lewis, Later Medieval France, 102.