Глава двадцатая.
Последнее военное усилие
Падение Гранвиля создало дополнительную серьезную проблему для Толбота, в успешном завершении осады Дьеппа. Это явно не могло быть сделано без помощи крупных экспедиционных сил из Англии. Летние кампании в Нормандии уже давно зависели от прибытия этих подкреплений, и в документе о назначении Йорка генерал-лейтенантом ему было обещано 20.000 ф.с. (10.5 млн. ф.с.) в год для выплаты жалования войскам. Казначейство с самого начала испытывало трудности с деньгами, и к концу 1442 года герцогу уже были должны половину суммы, причитавшейся за этот год, но он и не надеялся получить ее до тех пор, пока в мае 1443 года не была собрана очередная часть субсидии[593].
Йорк также столкнулся с растущей конкуренцией за ограниченные ресурсы Англии в результате успешных кампаний Карла VII в Гаскони. Получив разведанные о том, что Карл планирует возобновить наступление при поддержке кастильцев весной 1443 года и что готовится скоординированное нападение на Нормандию, английский Совет должен был принять решение, достойное Соломона: посвятить ли все силы защите одного герцогства и решительно отреагировать на угрозу, но, возможно, полностью потерять другое, или разделить имеющиеся средства и рисковать потерей одного или обоих. Большинство присутствовавших на заседании, где 6 февраля 1443 года обсуждался этот вопрос, заняли выжидательную позицию, бесполезно советуя направить армию туда, где она больше всего нужна, но союзник кардинала Бофорта, казначей, лорд Кромвель, напомнил им, что деньги, отправленные в Нормандию в предыдущем году, были потрачены впустую. Когда Совет собрался вновь 2 марта, он решил, что с финансовой точки зрения послать две армии невозможно, и что король, его лорды и капитаны должны выбрать одно из двух. Тем временем небольшой отряд под командованием двух рыцарей из Уэсткантри, сэра Уильяма Бонвиля, сменившего Ремпстона на посту сенешаля, и ветерана Джона Попхэма, отплыл в феврале в Гасконь, но, из-за зимних штормов, во время долгого морского путешествия потерял один из кораблей и треть людей[594].
Во время этого кризиса Бофорты снова вышли на авансцену. Джон, граф Сомерсет, еще осенью прошлого года предложил возглавить крупную экспедицию в Гасконь "со всей возможной поспешностью", но его назначение сорвалось, когда Совет отказался удовлетворить просьбу Йорка о субсидировании в пользу кардинала Бофорта, чьи займы должны были финансировать экспедицию. К тому времени, когда Совет собрался вновь, 30 марта, Сомерсет снова согласился служить, но, возможно, по его предложению, была разработана новая радикальная стратегия для решения проблемы выбора между Гасконью и Нормандией.
Неудачи последних нескольких лет диктовали, что "вполне уместно и необходимо, чтобы способ и ведение войны были изменены" с оборонительного на наступательный. Поэтому Сомерсет должен был возглавить самую большую армию, отправлявшуюся во Францию со времен экспедиции Генриха VI на коронацию в 1430 году. Сомерсет должен был пересечь Ла-Манш кратчайшим путем, избежав таким образом участи флота Бонвиля и высадиться в Шербуре, где он был капитаном. Далее граф должен был пройти через Нижнюю Нормандию, пересечь Луару и вторгнуться на территорию арманьяков, чтобы вести "самую жестокую и смертельную войну, какую только сможет". Главной целью экспедиции было выманить Карла VII из Гаскони, заставить его вступить в полевое сражение, устроить ему второй Азенкур или Вернёй, и таким образом заставить сесть за стол переговоров о мире. Даже если это не осуществится, довольно неубедительно объяснял Генрих VI Йорку, огромная английская армия послужит щитом между Нормандией и "противником"[595].
Такая стратегия уже давно имела своих сторонников в Англии. Глостер, например, последовательно доказывал необходимость увеличения численности войск в сочетании с мощным наступлением вместо войны на истощение, которую вели обе стороны. Самым красноречивым ее сторонником был лорд Фастольф, который сражался в качестве скромного эсквайра при Азенкуре, был произведен в рыцари-баннереты на поле битвы под Вернёем и с оружием в руках защищал английское королевство Франция непрерывно с 1417 года. Его знания, опыт и приверженность войне, а также долгая служба в качестве магистра двора Бедфорда и советника Бедфорда, Йорка и Глостера давали ему право на то, чтобы его мнение было услышано. Фастольф горячо возражал против принятия условий мира, предложенных в Аррасе, настаивая вместо этого, в словах, которые нашли отклик в миссии Сомерсета, "что с предателями и мятежниками следует вести другую войну, более острую и более жестокую". Он не был другом Бофортов, и его мнение заметно отличалось от стратегии, которую они теперь проводили, но он тоже выступал за политику выжженной земли на нормандской границе и за прекращение осадных войн, если только какое-либо место можно было легко взять[596].