На Рождество 1419 года — день, тщательно выбранный из-за его значения для христиан как годовщины рождения Царя Мира — между Генрихом V и герцогом Бургундским был заключен предварительный договор. Старые требования о "справедливых правах и наследстве" были тихо отброшены, и вместо них было создано совершенно иное положение. Это должен был быть "окончательный мир" между Англией и Францией, основанный на браке Генриха с Екатериной Французской и его официальном утверждении в качестве наследника своего тестя. При жизни Карла VI управление государством продолжало осуществляться от его имени, но Генрих выступал в качестве регента и именовался "наш дорогой сын Генрих, король Англии и наследник Франции", а земли, завоеванные Генрихом внутри и за пределами герцогства Нормандия, должны были оставаться под его полным суверенитетом. После смерти Карла VI корона переходила к Генриху, его наследникам и преемникам, а Нормандия вместе с другими завоеванными территориями за пределами герцогства, снова становились частью королевства Франция.
В основе этого соглашения лежала концепция объединения двух корон, которые после смерти Карла должны были стать едиными в лице английского короля. Однако в ответ на беспокойство в Англии и Франции было четко заявлено, что ни одно из королевств не должно подчиняться другому: они должны были управляться отдельно, и каждое из них сохранять свои собственные институты власти, законы и обычаи[58].
Договор стал фундаментом, на котором было построено здание английского королевства Франция. Масштабы того, что было поставлено на карту, и вероятность того, что соглашение будет оспорено, означало, что необходимо было сделать все возможное, чтобы договор был юридически и морально обязывающим. После того как окончательная форма была согласована, главы обеих сторон встретились в Труа в Шампани, резиденции французского королевского двора. (В свете последних событий Генрих продемонстрировал удивительную степень доверия к своему новому союзнику, отправившись так далеко на бургундскую территорию, хотя Париж был бы более очевидным выбором).
21 мая 1420 года договор в Труа был официально подписан и скреплен печатями на алтаре городского собора, самого святого места специально выбранного для того, чтобы подчеркнуть значимость соглашения. Сразу же после церемонии Генрих и Екатерина были обручены у того же алтаря, и все присутствующие, включая королеву Изабеллу, Филиппа Бургундского, Генриха и его нынешнего наследника Кларенса, поклялись соблюдать договор. На следующий день 1.500 выдающихся французов принесли присягу во главе с Филиппом де Морвилье, первым президентом Парижского Парламента, который, будучи высшей апелляционной инстанцией во Франции, должен был отвечать за соблюдение соглашения. Его юридический статус подкреплялся требованием, чтобы английский Парламент и его французский коллега, национальные Генеральные Штаты, официально ратифицировали договор[59].
Ожидалось, что все подданные Карла VI принесут присягу тому, что его сторонники называли "окончательным миром". Многие были готовы сделать это, считая, что английский король во Франции — меньшее зло, чем королевство, распадающееся в результате гражданской войны и иностранного завоевания. Генрих, в конце концов, имел репутацию человека, обеспечивающего справедливость и порядок, которую уважали даже его враги. В долгосрочной перспективе, если Екатерина родит сына, то, по крайней мере, корона перейдет к наследнику, который наполовину будет Валуа. Тем не менее, даже некоторые бургиньоны с сомнением относились к этому "противоестественному" союзу, и герцогу пришлось нанести личный визит в Дижон, столицу своего герцогства Бургундия, чтобы заставить их подчиниться[60].
Единственным остававшимся препятствием был Дофин Карл. Прокламация от имени его отца, выпущенная в начале года, обвиняла его в убийстве Иоанна Бесстрашного и объявляла его недостойным быть наследником короны. Договор фактически лишил его наследства, хотя об этом нигде не было сказано прямо. Более того, сам Дофин упоминался в прокламации лишь дважды. Один пункт запрещал любой из сторон вести самостоятельные переговоры с "Карлом, который называет себя Дофином" из-за совершенных им "ужасных преступлений и правонарушений". Другой пункт обязывал "нашего сына" (Генриха) сделать все возможное, чтобы вернуть все места и людей в королевстве, принадлежащие "партии, обычно называемой дофинистами или арманьяками"[61].
58
Monstrelet, iii, 390–402; Walsingham, 435–6; Keen, "Diplomacy", 193–6; Allmand, Henry V, 136–46; Allmand, 19–20.