Карл также жаловался, на высокомерное поведение Бофорта, который якобы угрожал отозвать охранные грамоты и арестовать посланников Карла, Рауля де Гокура и Гийома Кузино, когда они находились в Руане по делу о возмещения ущерба. Бофорт также "с излишним высокомерием или невежеством" неуважительно обращался в письмах к самому Карлу как к "самому высокородному и могущественному государю, дяде короля во Франции, моего суверенного господина". Это, как отметил Карл, было далеко от цветистого "очень высокородного, очень превосходного, очень могущественного государя и очень грозного господина" которое использовал бывший генерал-лейтенант, но тогда герцог Йорк был человеком, ищущим брачного союза, а не лейтенантом короля, рассматривающим предполагаемые нарушения перемирия[698].
То, что жалобы Карла были в значительной степени сфабрикованы, видно не только из его объявленного намерения вернуть Нормандию, которое он сделал лишь несколько недель спустя, но и из его ответа на обвинения в том, что его собственные люди "захватили много мест, как в Па-де-Ко, так и в Мэне, и что они совершили множество убийств и грабежей" подданных Генриха. Карл объяснил это тем, что "что касается захваченных мест, то они находятся не где иначе, как на спорной территории или там, где есть разногласия" — аргумент, который также был вполне применим к Сен-Жам-де-Беврон. Его оправдание для помилования злоумышленников, таких как разбойники, прятавшиеся в лесах, было столь же неискренним: они были помилованы не потому, что "он считал их своими подданными или послушными ему, а чтобы избавить их от их злого и проклятого образа жизни"[699].
Совершенно очевидно, что перемирие нарушалось с обеих сторон. Сен-Жам-де-Беврон, как пограничная крепость, регулярно фигурирует в обвинениях англичан против людей из Мон-Сен-Мишель. В феврале 1447 года они "хитроумными способами" заключали в тюрьму и налагали штрафы на нормандских подданных, а несколько месяцев спустя было проведено расследование по поводу того, что они схватили Ричарда Холланда в Сен-Жам-де-Беврон и предали его смерти. В сентябре Карл VII помиловал человека, прослужившего не менее 20-и лет в гарнизоне Мон-Сен-Мишель, в течение которых он вел войну против англичан и, иногда действуя в одиночку, иногда вместе со своими товарищами, приобрел большое количество добычи, грабя, мародерствуя, похищая и избивая тех, кто не был на его стороне, включая священнослужителей[700].
Не все акты насилия и нарушения перемирия были совершены отдельными лицами или группами, действовавшими по собственной инициативе. Соглашение, позволявшее священнослужителям возобновить получение своих доходов с земель, "находящихся в другом подданстве", вызвало на практике бесконечные проблемы и привело к серии конфискаций, проводимых по принципу око за око. Вскоре аббатство Мон-Сен-Мишель вступило в спор с английскими властями по поводу своих прав на сбор обычных доходов в Нормандии. В сентябре 1448 года Бофорт приказал бальи Котантена конфисковать все "плоды, прибыли, доходы и вознаграждения" у священнослужителей "партии нашего дяди" в ответ на то, что Карл препятствовал сбору и присваивал подобные доходы в землях принадлежавших нормандским церковникам, на контролируемой им территории. Очевидно, это была особая проблема в регионе Котантен, поскольку в марте следующего года Карл приказал забрать по власть короны все земли, имущество, ренту и доходы, находящиеся под его юрисдикцией, принадлежащие епископам и кафедральным капеллам Кутанса и Авранша, а также аббатам Савиньи, Монморель и Ла-Люзерн[701].
Подобные действия свидетельствовали об эскалации напряженности и враждебности, на которую ни одна из сторон не реагировала. Генрих VI в ответ на жалобы своего дяди переадресовывал их Бофорту, заявив, что невозможно решать такие вопросы на расстоянии, а также тайно поручил своему генерал-лейтенанту затягивать переговоры так долго, как только он сможет, не доводя дело до разрыва с Францией. Встречи послов обеих сторон в ноябре не привели к какому-либо продвижению к постоянному мирному урегулированию, была достигнута лишь договоренность о новой встрече для дальнейших обсуждений до 15 мая 1449 года[702]. К тому времени, однако, Англия и Франция уже неофициально находились в состоянии войны.
Бофорт предвидел это и послал Томаса Ху, канцлера Нормандии, и Реджинальда Боулерса, аббата Глостерского, члена его Совета в Руане, выступить от его имени с обращением к Парламенту, который открылся 12 февраля 1449 года в Вестминстере. Нет сведений о том, была ли речь составлена Бофортом и его советниками или аббатом, который выступил перед обеими Палатами, но она была убедительно и мощно аргументирована, представляя три основных момента.