Присутствие Карла VII в Вернёе не было случайностью. Место победы Бедфорда в 1424 году, и величайшего поражения французов в битве со времен Азенкура, стало первым городом, которое он выбрал для триумфального въезда в качестве короля Франции, в состав которой вскоре войдет все герцогство Нормандия.
Глава двадцать пятая.
Завоевание
Завоевание Нормандии формально началось 26 августа, когда объединенные армии Орлеанского бастарда и графов д'Э и де Сен-Поль появились перед Мантом. Призванные сдаться, несколько сотен жителей собрались в ратуше, чтобы выслушать обращение мэра и единодушно согласились, что "следует найти способ, не подвергая город пушечному или иному разрушению, получить хорошую капитуляцию, наиболее выгодную и почетную из всех возможных"[735].
Поскольку лейтенант Томаса Ху хотел сопротивляться, некоторые горожане захватили одни из укрепленных ворот и настояли на том, что откроют их, если он не передумает, вынудив его согласиться на капитуляцию. Согласно условиям капитуляции, гарнизону и всем тем, кто пожелал покинуть город, были выданы охранные грамоты, позволявшие им сделать это, взяв с собой свое имущество, но без оружия и доспехов. Те, кто остался и присягнул на верность Карлу, оставались в своем праве владеть имуществом, положении, свободах и привилегиях, "какими они были до подчинения покойному королю Генриху Английскому"[736].
Капитуляция Лизье и Манта определила характер всей предстоящей кампании. Большинство обнесенных стенами городов, когда их заставляли выбирать между капитуляцией на щедрых условиях, сохранявших статус-кво, и штурмом с вероятной потерей всего, разумно выбирали первое. Часто, если гарнизон решал сопротивляться, жители либо восставали и заставляли его подчиниться, либо сами делали предложение осаждающим и впускали их в город. Французские хронисты, естественно, увидели в этом непреодолимую волну народной поддержки Карла VII: разгромленный и покоренный народ радостно приветствовал своего короля-освободителя. Правда же заключалась в том, что это было связано скорее с корыстными интересами, чем с патриотизмом.
Возможно, более наглядно это было продемонстрировано количеством капитанов, которые принимали деньги за сдачу своих крепостей. Самым ярким примером этого был Лонгни, который был сдан в конце августа 1449 года. Капитаном Лонгни был Франсуа де Сурьен: его жена и семья жили в замке, и на время своего отсутствия он доверил должность лейтенанта своему зятю, Ришару де Эпаулю, последнему оставшемуся в живых представителю древнего нормандского рода. Возможно, что Эпауль был возмущен тем, как английская администрация отреклась от его тестя и бросила его в Фужере, а позже, в ходе французского расследования, он заявит, что пытался отговорить Сурьена от выполнения миссии, считая, что он позорит себя и свою семью.
Но факты остаются фактами, Эпауль принял 12.000 экю (875.000 ф.с.) от Пьера де Брезе, чтобы впустить французов в крепость и стоял в стороне, пока они преодолевали сопротивление и брали в плен некоторых защитников замка, вероятно, испанцев и других иностранных солдат удачи, которых Сурьен регулярно нанимал на службу. Он снова стоял в стороне, когда его теще, которая была оправданно "очень недовольна" им, было велено уехать, забрав с собой свое имущество, а затем принял капитанство в Лонгни от имени Карла VII и принес присягу своему новому господину. Позже он получил еще 450 т.л. (26.250 ф.с.) "для распределения между двенадцатью франкоговорящими военными товарищами, которые находились в указанном месте с ним и под его началом…. и его союзниками, как за то, что они вместе с ним были причиной сдачи указанного места, так и за то, что они пришли в повиновение королю… и выполнили свой долг".
Вместо принципиальной смены верности, поскольку он считал, что его семью обесчестили и предали англичане, эти факты говорят о корыстных действиях человека, который увидел возможность одним махом получить капитанство, сбросить зависимость от своего арагонского тестя и обогатиться. Есть определенное злобное удовольствие в том, чтобы узнать, что он недолго наслаждался своими незаконно нажитыми богатствами. В 1451 году он начал судебный процесс против наследников первоначальных владельцев замка, требуя 10.000 т.л. (583.333 ф.с.) в качестве компенсации за ремонт, который он произвел, но в итоге Парламент постановил, что Лонгни принадлежал им по праву и должен быть возвращен им без каких-либо условий[737].
737
Chartier, ii, 102–3; Escouchy, iii, 374; Bossuat, 286–7, 320, 342, 346–7, 372–3; Vale, 123.