Селёдочная битва, как ее стали называть в связи с содержимым английских повозок, стала последней битвой арманьяков, в которой шотландцы сыграли заметную роль. Дофин стремился возобновить "старый союз", предлагая женить своего сына и наследника на малолетней дочери Якова I и отдать шотландскому королю французское графство в обмен на услуги 6.000 шотландских солдат. Дарнли был отправлен в Шотландию для переговоров о браке в апреле 1428 года, он был подтвержден в Шиноне в октябре, а обручение официально состоялось в декабре, причем посланник Якова, Патрик Огилви, выступал вместо Маргариты Шотландской. Невеста должна была быть отправлена во Францию в следующем году вместе с обещанной армией. Когда Дарнли погиб в Селёдочной битве, Дофин предложил должность коннетабля шотландской армии во Франции Огилви, который остался добровольцем при осаде Орлеана. Яков I не только воспротивился этому назначению, но и строго приказал Огилви вернуться в Шотландию, но он утонул в море по пути домой.
Яков, похоже, вел двойную игру, поскольку даже когда его дочь была обручена с Людовиком Французским, он вел переговоры с дядей собственной жены, кардиналом Бофортом, о выдаче другой его дочери замуж за Генриха VI Английского. А шотландская армия во Франции так и не появилась, несмотря на то, что Дофин нуждался в ее помощи для освобождения Орлеана[226].
Но помощь все же пришла, хоть и была совершенно неожиданной. В конце февраля 1429 года, всего через две недели после Селёдочной битвы, 17-летняя деревенская девушка прибыла в Шинон, где двор Дофина обосновался на зиму. Она проделала путь в 300 миль от своего дома в Домреми, маленькой деревушке в самом восточном углу Франции, на границе герцогств Бар и Лотарингия, и звали ее Жанна д'Арк.
История Жанны д'Арк настолько хорошо известна, что иногда легко забывают, что она также необычна почти до невероятности. Ее молодость, ее пол, ее происхождение — ничего не способствовало тому, что она стала: спутницей принцев, вдохновляющим полководцем, мученицей за веру и страну. Ее короткая, но ослепительная карьера описана в исчерпывающих деталях, и что особенно важно, в ее собственных словах, в протоколах суда над ней в 1431 году, и в словах людей, которые ее знали, в их показаниях на оправдательном процессе в 1456 году. Однако, поскольку она стала и остается такой культовой фигурой, любое обсуждение ее жизни неизбежно погрязает в спорах. Были ли ее голоса подлинными или просто бредовыми? Выполняла ли она боговдохновенную миссию или была лишь политическим инструментом других? Была ли она спасительницей Франции или просто врагом англичан? На некоторые из этих вопросов невозможно ответить, так как это вопрос личной веры или патриотизма.
Что, однако, возможно, так это объективный анализ того, как и почему она вела себя так, как вела, и последствий этого поведения. Например, нет никаких сомнений в том, что она абсолютно верила в то, что ее призвал вернуть Дофина на трон Франции Бог, говорящий через Святых Михаила, Екатерину и Маргариту, которые являлись ей в видениях. Было ли это правдой или нет, не имеет значения, но важен сам факт, что она верила в это. Точно так же убежденность Генриха V в том, что Бог был на его стороне и поэтому вернет ему его "справедливые права и наследство" во Франции, была гораздо более серьезным фактором, определившим его действия, чем простая законность или справедливость этих требований.
Еще одним осложняющим фактором в историях о жизни Жанны д'Арк является то, что они в необычайной степени тенденциозны. Дело не только в том, что она была неграмотной и поэтому зависела от других, чтобы записать ее слова, но и в том, что те, кто записывал ее слова и действия, делали это по совершенно предвзятым причинам: в 1431 году, чтобы добиться ее осуждения как еретички и колдуньи, а в 1456 году, чтобы оправдать ее как невинную жертву ненавистных англичан, которые только недавно были изгнаны из Франции. У обеих сторон были все основания извратить доказательства в своих политических и патриотических целях.
Саму Жанну мало волновали бы такие мелочи. Она начала слышать голоса в 13 лет, рассказывала она позже следователям, но сначала они просто говорили ей быть хорошей. Поэтому она регулярно ходила в церковь, дала обет девственности и вела себя благочестиво, вызвав гнев родителей лишь в двух случаях, во-первых, когда она отказалась выйти замуж за человека из Туля и ей пришлось защищаться в суде за нарушение обещания, а во-вторых, когда по велению голосов она покинула Домреми и отправилась "во Францию"[227].
226
Chevalier, "Les Écossais dans les Armées de Charles VII", 93–4; Brown, "French Alliance or English Peace?", 91–3.