Бедфорд, почти сразу осознавший угрозу исходящую от Девы, после ее появления на политической сцене, был серьезно обеспокоен тем, что ее хвастовство, что она доставит Дофина в Реймс на коронацию, привлекло внимание к тому факту, что его 7-летний племянник был еще не коронован и, следовательно, не освящен. Когда в апреле 1429 года Бедфорд обратился к английскому Совету с просьбой о подкреплении, он также настаивал на том, чтобы Генрих был как можно скорее отправлен во Францию для коронации, которая также могла бы состояться в Реймсе, чтобы все французские дворяне были обязаны лично отдать дань уважения и верности новому королю, что еще теснее привязало бы их к английскому режиму[290].
16 июля, в день вступления Дофина в Реймс, Бедфорд отправил в Лондон герольда Гартера с конкретными инструкциями сообщить Совету, что Дофин находится с армией в поле, что несколько городов сдались ему без сопротивления и что он должен прибыть в Реймс в тот же день, где жители откроют перед ним ворота и он будет коронован. За коронацией, по предположению Бедфорда, должен последовать штурм Парижа. Герцог снова умолял, чтобы его племянника отправили во Францию "со всей возможной поспешностью" с другой армией[291].
Пока город за городом — Суассон, Лаон, Санлис, Компьень, Бове — предлагал свои ключи Карлу VII, арманьяки постепенно выстраивали дугу укрепленных городов к востоку от Парижа, вызывая панику в столице. Но решительные действия Бедфорда спасли положение. 25 августа он вернулся в Париж из Нормандии, где собирал войска, вместе с ним прибыли кардинал Бофорт и 2.500 англичан, отвлеченных от гуситского крестового похода, и л'Иль-Адам с 700 пикардийцев, набранных герцогом Бургундским на английские деньги[292].
Через несколько дней Бедфорд вышел в поле, огибая Париж и держа свою армию между городом и подступающими арманьяками. 7 августа он был в Монтеро-сюр-Йонн и воспользовался возможностью, чтобы бросить вызов "Карлу Валуа, который называет себя Дофином Вьеннским, а теперь, без всякого права на то, титулует себя королем". Поскольку это было не просто личное приглашение выбрать место для битвы, а публичный пропагандистский ход, который станет известен по всей Европе, герцог стремился вернуть себе моральные позиции, которые Карл с Жанной так эффективно у него отобрали.
Убийство Жана, герцога Бургундского, было совершено "по вашей вине и попустительству", сообщил Бедфорд Карлу. "Из-за мира, который вы нарушили и предали", все французы были "освобождены от всех клятв верности и подчинения, о чем ясно свидетельствуют ваши грамоты, подписанные вашей рукой и скрепленные вашей печатью". Вероломство и двуличие Карла были очевидны во время его нынешней кампании:
…заставляя простой народ верить, что вы придете, чтобы дать ему мир и безопасность, что не соответствует действительности и не может быть достигнуто теми средствами, которые вы использовали и используете сейчас. Вы соблазняете невежественных людей и злоупотребляете их доверием, вам помогают суеверные и проклятые люди, такие как женщина беспорядочной и позорной жизни, одетая в мужскую одежду, вместе с отступником и подстрекателем монахом-бунтарем безнравственного поведения, как нам сообщили. Оба они, согласно Священному Писанию, отвратительны для Бога[293].
При всей своей праведной апелляции к Божьему суду в битве, Бедфорд не был готов рискнуть всем в одном сражении. Между войсками произошло несколько стычек, но ближе всего к сражению они подошли 15 августа, когда две армии встретились при Монтепиуа, в пяти милях к востоку от Санлиса. Бедфорд узнал о приближение армии арманьяков и расположил своих людей в сильной оборонительной позиции между Монтепиуа и Санлисом, с рекой в тылу. Обе стороны ожидали сражения на следующий день, но за ночь англичане окопались, окружив свой лагерь кольями и рвами и расставив повозки вдоль фронта. Герцог Алансонский выстроил свои боевые порядки, а Жанна, попыталась спровоцировать англичан на бой, предложив им отступить. Но они не поддались искушению, и, поскольку их позиция была слишком сильна для атаки, возникло безвыходное положение. После противостояния, длившегося весь день, обе стороны отошли, и все закончилась лишь беспорядочными стычками[294].
294
Chartier, i, 103–5; Monstrelet, iv, 344–7; Pernoud, 132–3. Санлис сдался