В августе Амбруаз де Лоре установил связь с заговорщиками в Руане, хотя планы по захвату города провалились. В это же время группа богатых горожан сбежала из Лувье, когда их заговор был раскрыт: сами они спаслись, но их имущество было конфисковано и розданы лоялистам. Примечателен случай связанный с этой историей: капитан Лувье, Гильотен де Лансак, и несколько его людей находились в Руане, чтобы получить просроченное жалование для гарнизона, когда пришло "определенное известие", что враг готовится захватить Лувье "путем измены, нападения или иным способом". Лансак отказался уезжать, до тех пор пока ему не выплатят жалованье, и казначей в отчаянии отметил в своих счетах, что он собрал аванс в размере 80 т.л. (4.667 ф.с.), "потому что было необходимо, чтобы он как можно скорей вернулся в свой город". По соглашению, подписанному в конце месяца, Лансаку было выплачено дополнительное жалованье, причитавшееся ему за подкрепления, размещенные в Лувье, из поступлений от конфискации имущества сбежавших заговорщиков. Несмотря на провал этого заговора, Лувье оставался в руках англичан только до декабря 1429 года, когда он был захвачен Ла Гиром[301].
Однако наибольшая угроза нависла над Парижем, столицей английского королевства Франция. 26 августа герцог Алансонский и Жанна захватили Сен-Дени, расположенный к северу от города, с такой легкостью, что его жители впоследствии были оштрафованы за то, что не оказали сопротивления. Используя Сен-Дени в качестве базы, они совершали набеги вплоть до ворот Парижа, хотя Карл VII, помня о возможности союза с герцогом Бургундским, дистанцировался от их действий в буквальном смысле этого слова[302].
Бедфорд отреагировал на это общим призывом к оружию для помощи Парижу, подкрепив его личным обращением к своим офицерам, которое, что необычно, было написано на английском языке:
Мы сердечно молим вас, а также поручаем и строго приказываем вам, под страхом всего, что вы можете потерять… чтобы вы прибыли к нам со всей возможной поспешностью… И не уклоняйтесь от этого, поскольку вы желаете сохранения этой земли и поскольку вы будете отвечать за нее перед моим господином и нами в грядущее время. И знайте наверняка, что никогда в нашей власти, с тех пор как мы получили регентство во Франции, не было возможности, как сейчас, награждать людей как владениями, так и землями и прочим. Что мы и обещаем вам честно и щедро делать со всеми, кто придет к нам в это время[303].
Прежде чем армия успела собраться, Дева начала наступление на Париж. Она решила сделать это 8 сентября, в церковный праздник, посвященный рождению Девы Марии. Она "призвала" на помощь Жиля де Ре и Рауля де Гокура, и вместе они предприняли согласованную атаку на ворота Сент-Оноре.
Жанна, как всегда, была в авангарде. Житель Парижа, который, вероятно, был священником, дал в своем дневнике описание этого "существа в виде женщины, которую они называли Девой — что это было, одному Богу известно", стоящего на краю рва со своим штандартом. "Сдавайтесь нам скорее, во имя Иисуса!" — кричала она парижанам. "Если вы не сдадитесь до наступления ночи, мы войдем силой, хотите вы этого или нет, и вы все будете убиты". "Вот тебе, чертова шлюха?" — ответил один арбалетчик и прострелил ей ногу. Другой арбалетчик прострелил ногу ее знаменосцу, а когда тот поднял забрало, чтобы вынуть болт, его поразили между глаз и убили.
Постоянный артиллерийский огонь с парижских стен сдерживал нападавших, и ожидаемое восстание в городе не состоялось. Штурм прекратился только в десять или одиннадцать часов вечера. Гокур, понимая, что день потерян, под покровом темноты пробрался в ров, чтобы спасти Жанну, где она пролежала несколько часов, но ее дух был неукротим, так как она призывала своих людей идти дальше. Не обращая внимания на ее протесты, Гокур унес ее в безопасное место. На следующий день, хотя Жанна и герцог Алансонский отчаянно пытались возобновить штурм, им запретили это делать и приказали вернуться к своему королю в Сен-Дени. Через день был послан отряд для сбора убитых, и пришедший с ним герольд под присягой заявил капитану Парижа, что арманьяки понесли потери по меньшей мере в 1.500 человек, из которых около 500 или более были убиты или смертельно ранены[304].
301
Le Cacheux, cvi — cviii; Actes, ii, 368–9; Chartier, i, 114–15; Newhall, Muster and Review, 125, 126 n. 282; Allmand, 189; Monstrelet, iv, 372.