24 мая ее привели на кладбище аббатства Сент-Уэн в Руане и возвели на публичный эшафот. Место было выбрано не из-за пугающих ассоциаций со смертью, а потому, что это было большое открытое пространство, где регулярно собирались толпы людей, слишком большие, чтобы поместиться в церкви, чтобы послушать проповеди, особенно проповеди приезжих монахов. Проповедь была обращена к Жанне, увещевая ее отказаться от своих заблуждений и вернуться в лоно единой Церкви. Ей трижды предлагали отречься, она отказывалась, но когда Кошон начал зачитывать приговор, ее мужество сдало. В присутствии огромной толпы, собравшейся посмотреть на эти события, она повторила за Кошоном отречение от своих "преступлений и ошибок":
в лживом притворстве, что ей были откровения и явления от Бога, Его ангелов, святой Екатерины и святой Маргариты; в том, что она вводила других в заблуждение; в безумной и слишком легкомысленной вере; в суеверных гаданиях; в хуле Бога и Его святых; в нарушении Божественного закона, Священного Писания и канонического права; в ношении беспутного, постыдного и нескромного наряда, против естественного приличия, и волос, остриженных по кругу в мужском стиле, против всех приличий женского рода; также в самонадеянном ношении оружия; в жестоком желании пролития человеческой крови; в утверждении, что я делала все это по повелению Бога, Его ангелов и святых, названных ранее; в презрении Бога и Его таинств, в поощрении мятежей, в идолопоклонстве и вызове злых духов. Я также заявляю, что я была раскольником и что я во многом отступила от веры[355].
Заставив Жанну лично выступить с этим всеобъемлющим публичным отречением от всего, во что она верила, что говорила и делала (и многого, чего не делала), суд достиг своей цели — дискредитировать ее и ее короля. В качестве наказания ей было назначено вечное одиночное заключение и приказано носить женскую одежду. Но через два дня она изменила свое решение, заявив, что обещания разрешить ей ходить на мессу и освободить от цепей не были выполнены, и она скорее умрет, чем будет больше терпеть муки заключения. Она признала, что голоса снова говорили с ней ("роковой ответ", сделал кто-то пометку на полях протокола) вернулась к мужской одежде и настаивала на том, что ее отречение не было подлинным, а было полностью продиктовано страхом перед сожжением. Голоса говорили ей, что она прокляла себя навечно только для того, чтобы спасти свою жизнь[356].
Это был худший из возможных исходов как для самой Жанны, так и для англичан. Ее публичное отречение перечисляло и провозглашало ее "ошибки" для широкой аудитории, и теперь, поскольку она была еретиком-рецидивистом, не оставалось другого выхода, кроме как сжечь ее. Не могло быть более эффективного способа привлечь внимание к ее вере в праведность ее миссии, чем ее готовность умереть за нее. И 30 мая 1431 года она так и поступила. Жанну отвели на Старый рынок, традиционное место публичной казни в Руане. Кошон произнес последнюю проповедь и огласил приговор, после чего передал ее светским властям. Затем Жоффруа Тераж[357], королевский палач, подвел ее к костру, надел ей на голову митру с надписью "еретик, рецидивист, отступник, идолопоклонник" и поджег дрова. Один сочувствующий англичанин сделал для Жанны небольшой крест из дерева, который она положила себе на грудь, а нормандский священник, служивший на суде помощником, взял приходской крест из церкви Сен-Совер и держал его на возвышении, чтобы она могла видеть его, когда ее будет пожирать пламя. Несколько раз она воскликнула "Иисус!", и именно его имя она произнесла на последнем дыхании[358].
После ее смерти Тераж притушил огонь, чтобы продемонстрировать ее нагое тело, "чтобы отбросить сомнения людей" в том, что она была женщиной. Когда толпы зрителей достаточно долго посмотрели на нее, он вновь разжег огонь, чтобы ее тело превратилось в пепел, который затем выбросили в Сену, чтобы он не стал объектом почитания. Ведь по реакции некоторых из толпы уже было ясно, что они верили, "что она была замучена, и за своего истинного господина". Даже Тераж, как утверждалось позже, сказал, что "он очень боялся быть проклятым за то, что сжег святую женщину", хотя и не настолько, чтобы это убедило его отказаться от своего жуткого занятия. По крайней мере, два свидетеля на процессе аннулирования приговора утверждали, что Тераж сказал им, что не смог уничтожить сердце Жанны, которое, как и подобает святым реликвиям, устояло перед его усилиями сжечь его, используя масло, серу и древесный уголь, и осталось целым. Сам Тераж, к счастью, не смог подтвердить это утверждение, так как умер задолго до этого[359].
356
Ibid., 220–2. На суде по делу об отмене приговора (Pernoud, 218–20) утверждалось, что Жанну обманом заставили снова надеть мужскую одежду, чтобы ее могли казнить, но, как ясно из примечания, это не было основным преступлением, и не в интересах англичан было добиваться ее возвращения к ереси: Vale, "Jeanne d'Arc et ses Adversaires", 214–15.
357
Pernoud, 233 утверждает, что Тераж был англичанином: на самом деле он был нормандцем и казнил предателей по крайней мере с 1421 года: Le Cacheux, 34–5.