В любом случае, как беззлобно заметил Рено де Шартр, когда Жанна попала в плен, арманьяки уже нашли ей преемника, молодого мальчика-пастуха из Оверни, "который говорит так же хорошо, как Жанна". Гийом ле Берже, как его называли в народе, "заставлял людей боготворить его", потому что, подобно святому Франциску, он имел стигматы — кровавые отметины на руках, ногах и боку, повторяющие пять ран, полученных Христом на кресте. Это буквально выделяло его как святого человека, и он тоже утверждал, что был послан Богом. В отличие от Жанны, которая ездила на лошади верхом, как мужчина, пастух ездил боком, как женщина, и, как утверждали и друзья, и враги, был либо сумасшедшим, либо простофилей[369].
Не приходится сомневаться, что арманьяки намеренно поставили перед собой цель "возвысить его репутацию, как и в случае с Девой Жанной". Поэтому для англичан было своего рода триумфом, когда Гийом ле Берже был захвачен до того, как его карьера могла развиться должным образом. В августе 1431 года арманьяков из Бове выманили из города и устроили засаду в ходе совместной операции графов Уорика и Арундела. Гийом ле Берже был одним из тех, кто попал в плен, вместе с более значительной фигурой, Потоном де Сентраем. Для Уорика это был особенно удачный день, поскольку его собственный зять, Джон Толбот, был пленником Сентрая, что позволило начать переговоры об обмене этими двумя людьми[370].
Казнь Девы, похоже, помогла англичанам, поскольку Сентрай был не единственным арманьякским капитаном, попавшим в плен этим летом. В ту же неделю, когда была сожжена Жанна, "худший, жесточайший, бессердечный" из всех, Ла Гир, был пленен и заключен в замок Дурдан, недалеко от Ла-Шарите-сюр-Луар. Через несколько недель, 2 июля, мессир де Барбазан, которого Ла Гир вызволил из долгого заточения в Шато-Гайяр в предыдущем году, был убит в сражении с бургундскими войсками при Бюльневиле, в 20-и милях к юго-западу от Домреми, родной деревни Девы. Рене Анжуйский, кузен, шурин и доверенное лицо Карла VII, был взят в плен в том же сражении, что временно положило конец его борьбе за утверждение себя в качестве герцога Барского по праву своей жены[371].
Пленение Ла Гира лишило Лувье капитана и, возможно, послужило поводом для осады, которая началась в конце мая. Лувье был укрепленным городом лежащим в 18-и милях к югу от Руана, на южном берегу Сены. Он находился в руках арманьяков с декабря 1429 года, и, как мы уже видели, его гарнизон досаждал английскому судоходству, не давая конвоям с припасами пройти вверх по реке в Париж. Поэтому осада началась с хитроумной попытки выманить арманьяков из-за стен, чтобы устроить им засаду. Два корабля с пшеницей были отправлены из Руана без военного конвоя, но гарнизон не поддался на уловку, и поэтому началась полномасштабная осада[372].
Генеральные Штаты Нормандии, собравшийся в июне 1431 года, выделил треть своей налоговой субсидии в 150.000 т.л. (8.75 млн. ф.с.) на осаду Лувье, а также 20.000 т.л. (1.17 млн. ф.с.) на выплату жалованья 400 латникам и 1.200 лучникам, находившихся в армии. Для осады были выведены люди из гарнизонов по всей Нормандии, в том числе четверть гарнизона из Онфлёра, у которого появилась возможность отомстить за то, что несколькими месяцами ранее Ла Гир совершив набег из Лувье и сжег предместья их города[373].
В осаде участвовало так много людей, что обеспечение кормом всех их лошадей из ближайших окрестностей стало серьезной проблемой. Поэтому некоторые лучники и слуги были откомандированы для того, чтобы выводить лошадей на выпас. Их капитаны позже жаловались, что казначейство, придерживаясь своего обычного строго буквального толкования "участия на осаде", отказалось выплачивать этим людям жалованье, хотя причина их отсутствия была указана в платежных ведомостях[374].
Потребовалось пять месяцев, чтобы заставить Лувье сдаться, а английский капитан Томас Бофорт умер за три недели до этого, но 25 октября 1431 года гарнизону было позволено покинуть город с почестями, и Лувье снова стал английским. Это не помешало солдатам разграбить город, а властям — разрушить стены. Эта мера была задумана как наказание за предательство горожан, которое позволило Ла Гиру захватить город, так и для того, чтобы он снова не стал арманьякской крепостью[375].
369
Quicherat, Procès de Condamnation, v, 168; Bourgeois, 266; Chartier, i, 133. "Святой дурачок" был популярным персонажем в средневековый период.
375
Bourgeois, 265–6; Harriss, 205. Голландец из гарнизона Эврё был помилован 4 апреля 1433 года за преступления, включая захват в заложники двух священников и женщины в Лувье после осады и кражу у них кур и рыбы: Actes, ii, 248–50.