Реформы Бедфорда имели благие намерения, но, с точки зрения местного населения, были чисто формальными. В дополнение к проблеме неоплачиваемых солдат, промышлявших грабежом в сельской местности, гражданским лицам приходилось бороться с вражескими набегами из Мон-Сен-Мишель и Бове, а также из Клермона, где Ла Гир быстро восстановил свои позиции, захватив капитана во время "дружеской" встречи, заставив его отдать свой меч. Они также столкнулись с непомерным налогообложением. Бедфорд лично присутствовал на собрании Генеральных Штатов в Верноне в сентябре, чтобы выпросить щедрые субсидии не только для выплаты обычного жалованья нормандским гарнизонам, которое выросло до 250.000 л.т. (14.58 млн. ф.с.) в год, но и для погашения расходов, понесенных в летних кампаниях. В целом, с гражданского населения должно было быть собрано 344.000 т.л. (20.07 млн. ф.с.), плюс дополнительные сборы на местную оборону, например, 22.000 т.л. (1.28 млн. ф.с.), наложенные на Нижнюю Нормандию для строительства новой бастиды в Сен-Жан-ле-Тома[452].
Эти поборы усугубляли экономические трудности страны, которая, пережив череду долгих суровых зим, теперь находилась в тисках самой страшной зимы столетия. 30 ноября (по иронии судьбы в День Святого Андрея, покровителя бургундцев) "начались сильные морозы". Этот мороз длился четверть года, за вычетом девяти дней, не отступая, и снег шел также сорок дней без остановки ни днем, ни ночью". В Англии Темза и ее устье замерзли, так что корабли с вином из Бордо пришлось разгружать в Сандвиче. В богатом Аррасе горожане развлекались тем, что соревновались в лепке самых искусных снеговиков, с сюжетами от Танца Смерти до Жанны д'Арк во главе своих людей[453].
В Нижней Нормандии, и особенно в Котантене, крестьянство голодало. Ги де ла Виллет, виконт Руана с 1434 по 1438 год, отмечал, что многие приходы были просто не в состоянии оплачивать наложенные на них поборы: "поскольку они живут в центре области, куда чаще всего приходят враги и противники короля, и по этой причине прихожане разбежались, большинство из них неизвестно куда, другие мертвы, поэтому эти приходы остаются необитаемыми и обезлюдевшими… люди настолько обеднели, что больше не могут позволить себе платить какие-либо налоги". В качестве примера можно привести деревню Ла-Рош-Тессон, расположенную недалеко от Сен-Ло. Из 80-и жителей к июлю 1433 года численность населения в ней сократилась всего до трех, остальные бежали в Бретань, вероятно, опасаясь последствий после измены своего господина Рауля де Тессона, совершенной шестью месяцами ранее[454].
На рубеже нового, 1435 года в районе между Фалезом, Карантаном и Байе вспыхнуло первое народное восстание в истории английского королевства Франция. Власти не сомневались, что оно было спровоцировано "ложными и злыми уговорами" различных дворян и местных чиновников, ответственных за организацию ополчения, но факт остается фактом: несколько тысяч простых людей взялись за оружие, взяли штурмом аббатство Сент-Этьен и осадили Кан. Со всей поспешностью были отправлены гонцы к лорду Скейлзу в Донфрон, умоляя его выступить со всеми силами, которые он мог собрать, общий призыв к оружию был также объявлен в Руане, где граф Арундел был поставлен во главе второго отряда и отправлен под Кан[455].
Однако еще до прибытия подкрепления гарнизон Кана отбил осаждающих, успешно устроив засаду в пригороде и перебив большое количество людей, включая Жана де Шантепи, одного из их предводителей. Удрученные неудачей и, несомненно, страдающие от сильных морозов и глубокого снега, остальные отступили к аббатству Оне-сюр-Одон, расположенному на полпути между Фалезом и Сен-Ло. Там их встретил Амбруаз де Лоре, которому герцог Алансонский приказал доставить их в аббатство Савиньи-ле-Вье, бывшую штаб-квартиру Ричарда Венейбла. Сроки восстания и вмешательство Лоре позволяют предположить, что герцог Алансонский поощрял восстание, чтобы отвлечь английские войска от Мон-Сен-Мишель и предпринять атаку, которая позволила бы снять осаду.