Когда рыцари боевого отряда графа Фландрского увидели, что граф де Сен-Поль и мессир Пьер Амьенский не отошли вслед за ними, все равно по какой причине, они подошли к графу и сказали ему: «Сеньор, вы совершаете весьма постыдное дело, не выступая вперед, и знайте, что если вы не двинетесь, мы не останемся верны вам!». Когда граф Фландрский услышал эти слова, он пришпорил своего коня и вслед за ним все остальные и они так пришпорили, что нагнали боевой отряд графа де Сен-Поля и мессира Пьера Амьенского, и когда они нагнали его, то поскакали рядом с ним голова в голову; а боевой отряд монсеньора Анри скакал позади. И боевые отряды императора и наши боевые отряды сблизились настолько, что арбалетчики императора с легкостью стреляли в наших людей, а наши арбалетчики одновременно стреляли в людей императора, и осталось преодолеть лишь небольшой холм, который находился между императором и нашими боевыми отрядами, и императорские отряды стали взбираться на него с одной стороны, а наши — с другой. И когда наши ратники достигли вершины холма и император увидел их, то он остановился и все его люди тоже, и они были так ошеломлены и ошарашены тем, что наши боевые отряды шли такими ровными рядами, прямо им в лоб, что не знали, на что решиться. Между тем, пока они пребывали в растерянности, другие боевые отряды императора, которые были посланы в обход лагеря французов, повернули обратно и соединились с другими отрядами императора в долине. И когда французы увидели все до единого боевые отряды императора собравшимися вместе, они молча остановились на вершине холма и только спрашивали себя, что же собирается делать император; графы и знатные люди из трех боевых отрядов посылали гонцов друг к другу, чтобы держать совет, что им делать: пойти ли им на сближение с войсками императора или нет. И они не решались подступиться туда, потому что были весьма далеко от своего лагеря, и если бы стали сражаться там, где был император, то те, кто охраняли лагерь, не увидели бы их и не смогли бы прийти им на подмогу, коль скоро в ней возникла бы надобность; а с другой стороны между нами и императором был большой канал, большой проток, по которому в Константинополь поступала вода[233], так что если бы они перешли этот канал, то они понесли бы большие потери в людях; вот почему они не решались двинуться туда[234]. А пока французы вот так советовались между собой, император отступил в Константинополь; и когда он туда явился, то был весьма сильно порицаем женщинами и девицами за то, что не вступил в сражение со столь малочисленной ратью, какой были французы, имея столь великую тьму людей, какую он привел[235].
234
Описание этого эпизода дают также Жоффруа де Виллардуэн, Никита Хониат и другие очевидцы.
235
Разумеется, «порицание», вынесенное константинопольскими «женщинами и девицами» императору, — плод воображения хрониста.