Тогда совет баронов постановил, что они расположатся между Влахернским дворцом[346] и замком Боэмунда[347], который являл собой аббатство, обнесенное стенами. И тогда были раскинуты палатки и шатры, и оттуда открывался горделивый вид, ибо у Константинополя, который тянулся в ширину по суше на три лье[348], войско могло осаждать лишь одни из его ворот[349]. А венецианцы были на море на нефах и судах; и они установили лестницы[350], и мангоньо, и камнеметы, и они очень хорошо подготовились к своему приступу. И бароны тоже подготовились к своему приступу с суши, установив камнеметы и мангоньо.
И знайте, что они не были в покое, ибо не было ни одного часа ни ночью ни днем, чтобы какой-нибудь из боевых отрядов не стоял вооруженным у ворот, дабы охранять осадные орудия и препятствовать вылазкам. И, несмотря на все это, греки не оставляли множества попыток предпринимать вылазки то через эти, то через другие ворота; и они совершали их так часто, что 6 или 7 раз на дню всей рати приходилось браться за оружие. И у них не было возможности отходить от лагеря в поисках провизии далее, чем за четыре арбалетных выстрела; и провизии было очень мало, за исключением разве что муки и солонины; да и из этого получали мало, а свежего мяса и вовсе не было, если не случалось, что у них убивали лошадей; и знайте, что для всего войска было у них съестного на три недели[351]. И они были в весьма большой опасности, ибо еще никогда столь малым числом людей не было осаждаемо столько людей в каком-нибудь городе.
Тогда они использовали одно прекрасное приспособление: они укрепили весь лагерь добрым палисадом, и добрыми брусьями, и добрыми поперечными балками[352]; и под этим укрытием они почувствовали себя более надежно и безопасно. Греки же устраивали вылазки так часто, что не давали им передохнуть[353], и те, кто был в лагере, живо отбрасывали их прочь; и всякий раз, когда греки предпринимали вылазку, они теряли много своих людей.
Однажды[354] охрану несли бургундцы, и греки совершили вылазку против них, и выступила из города часть их лучших воинов; а те, кто был в лагере, со своей стороны ринулись на них и весьма решительно отбросили их и прижали так близко к воротам, что сверху на них бросали целый град камней. Там был взят в плен один из лучших греков города по имени Константин ли Аскр[355], и Готье де Нюлли взял его прямо на коне. И там Гийому де Шанлитт ударом камня разбило руку, и это было большой потерей, ибо он был весьма храбр и весьма доблестен.
Я не могу назвать вам все стычки, и всех раненых, и всех убитых. Но когда сражение заканчивалось, прибыл рыцарь из окружения Анри, брата графа Бодуэна Фландрского и д’Эно по имени Эсташ дю Марше; а облачен он был только в гамбизон[356] и в железную каску[357], со щитом наперевес через шею, и он много постарался, чтобы отбросить врага, и ему воздавали великие похвалы. Не проходило дня, чтобы не предпринималось вылазок, но я не могу рассказать вам обо всех. Греки держались так близко от них, что они не могли ни спать, ни отдыхать, ни есть иначе как при оружии.
Еще одну вылазку предприняли греки из ворот, что были выше[358], где они потеряли еще многих людей; но там был убит и рыцарь по имени Гийом де Жи; и там прекрасно выказал себя Матье де Валинкур, и он потерял своего коня, который был под ним убит на мосту у ворот; и многие, кто участвовал в этой стычке, держались очень доблестно. У этих ворот, что выше Влахернского дворца, откуда они чаще всего производили вылазки, отличился, как никто другой, Пьер де Брашэ, ибо он расположился ближе всего к воротам и чаще всего вмешивался в схватки.
Эти опасности и эти испытания продолжались для них около десяти дней[359], пока однажды в четверг утром они не подготовили свой приступ, равно как и лестницы. А венецианцы приготовили свой с моря. Приступ решено было вести таким образом, что три боевых отряда из семи[360] будут прикрывать лагерь, четыре же пойдут на приступ. Маркиз Бонифаций Монферратский охранял лагерь со стороны полей, так же как и отряд шампанцев и бургундцев во главе с Матье де Монморанси[361]. А граф Бодуэн Фландрский и д’Эно двинулся со своими людьми на приступ; на приступ двинулись также Анри, его брат, и граф Луи Блуаский и Шартрский, и граф Гюг де Сен-Поль, и те, кто шел с ними.
346
Влахернский дворец, или Влахерны, — резиденция византийских императоров, построенная на северо-западе Константинополя, близ укреплений, неподалеку от гавани.
347
«Замок Боэмунда» — монастырь св. Космы и Дамиана, иначе, по Никите Хониату, — Космидион. Латиняне называли его «замком Боэмунда» потому, что некогда, во время Первого крестового похода, монастырские строения были отведены отряду предводителя южноиталийских норманнов — Боэмунду Тарентскому. Монастырь Космидион располагался вне городских стен, напротив Влахернского дворца. Лагерь крестоносцев был разбит на холме. С северо-востока его окаймляло море, а с юго-запада он господствовал над равниной, которую с юга замыкала стена, воздвигнутая в свое время императором Мануилом (сведения, которые нетрудно почерпнуть в хронике Робера де Клари и в «Истории» Никиты Хониата).
350
Венецианский флот, судя по рассказу Никиты Хониата, остановился против Петриона. Суда были прикрыты бычьими шкурами, предохранявшими от греческого огня. «Лестницей» в просторечии у крестоносцев называлась система сооружений, воздвигавшихся на кораблях; с ее помощью осаждавшие могли взбираться на стены города. Сюда входили: «платформа» (мостик), на которой умещались 3—4 рыцаря; поддерживавшие ее корабельные «антенны» — длинные деревянные рангоуты (нок-реи), поставленные вертикально и прикрепленные к мачте. Подняться на «платформу» можно было по лестнице, которая была, как описывает Робер де Клари, ограждена с боков натянутой плотной холщовой тканью. «Платформа», или собственно перекидной мостик, нависала над морем с носовой части корабля, имея в длину то ли 100 «стоп» (Гюг де Сен-Поль), то ли почти вдвое более (Робер де Клари).
351
В посланном уже позднее письме крестоносцев к папе утверждается, что они не могли тогда продержаться долее двух недель.
352
Об этом заграждении, предназначенном для оборонительных целей, упоминает и граф Гюг де Сен-Поль в своем письме к герцогу Лувенскому. Имеется в виду так называемый палисад — воздвигавшееся вокруг лагеря деревянное ограждение из мощных бревен, заостренных сверху, врытых в землю и соединенных поперечными брусьями.
354
Жоффруа де Виллардуэн рассказывает здесь, собственно, о двух вылазках, предпринятых греками: одна была произведена из Влахернских ворот (§ 167—168), другая — из ворот, расположенных южнее (§ 169). О двух вылазках упоминает и Гюг де Сен-Поль, который, однако, переставляет их последовательность. Первую он описывает, говоря о действиях, предпринятых в том месте, где крестоносцы расположили свои осадные орудия, т. е. перед Влахернским дворцом. Граф де Сен-Поль вовсе не называет при этом по имени Константина Ласкаря, как Виллардуэн, а обозначает его только титулом («канцлер императора»). Вторая вылазка греков, судя по письму Гюга де Сен-Поля, была произведена из ворот Влахернского дворца, находившихся «правее» (по отношению к французам).
355
Константин ли Аскр — так именует хронист византийского магната Константина Ласкаря, брата более известного в истории Феодора Ласкаря, который позднее назначил Константина командующим греческими войсками в Малой Азии. Впоследствии он был разбит при Адрамиттии латинским императором Анри II.
357
Головной убор оруженосцев, в отличие от которых рыцари прикрывали голову шлемом. Снаряжение Эсташа дю Марше свидетельствует о поспешности, с которой он ринулся в бой.
360
Имеются в виду три боевых отряда из числа тех семи, которые были сформированы еще в Скутари.