— Ты поможешь мне спасти Тахирай, — с сомнением в голосе произнес Энакин.
— Это глупая цель, но если мы найдем ее, это будет на руку и мне.
Энакин вглядывался в эти глаза, похожие на черные бриллианты, и пытался понять. Там не было ничего, ну ничего. Йуужань-вонг скорее был похож не на человека, а на голограмму, на образ, на видение. Разве такое может иметь чувства, которые можно было бы понять? Без Силы, как можно надеятся постичь столь чуждое существо?
— Я не понимаю, — сказал Энакин. — Что тебе сделали твои сородичи? Почему ты их так ненавидишь?
Вуа Рапуунг грубо ударил его и вскочил на ноги. Грудь его вздымалась.
— Не издевайся надо мной! — завизжал он. — У тебя есть глаза! Ты видишь! Не издевайся надо мной! Это не боги сделали со мной такое, не боги!
Когда йуужань-вонг снова пошел на него, Энакин поднял с помощью Силы большой камень и послал его прямо в грудь воина. Это застало Рапуунга совершенно врасплох, и он отлетел к стенке пещеры. Воин упал на землю с несколько удивленным видом.
Энакин снова поднял камень и занес его над головой Рапуунга.
Йуужань-вонг посмотрел на камень и вдруг отрывисто закашлялся, словно подхватив дагобахскую болотную простуду.
Только через минуту Энакин понял, что он смеется.
Успокоившись, Вуа Рапуунг устремил на юного джедая любопытный взгляд:
— Я видел, что ты сделал с охотниками — и все же, чтобы это обернулось против меня… — его лицо снова посуровело. — Скажи мне правду, как воин воину, если можешь. В касте воинов ходят слухи. Говорят, что ваши способности джиидаи исходят из машинных имплантантов. Это правда? Неужели ваш народ настолько слаб?
Энакин вернул ему вызывающий взгляд:
— Наши способности не исходят из машин. Более того, многие из твоих сородичей должны бы это знать, потому что им представлялось достаточно возможностей, чтобы вскрывать наши тела. Ваши слухи лживы.
— Да? Значит, у мастера джиидаи нет машинной руки?
— У мастера Скайуокера? Есть, но… — Энакин запнулся. — Откуда ты это знаешь?
— Мы слышим много историй от перебежчиков и шпионов. Значит, это правда. Глава джиидаи — частично машина.
Наверное, лицо Рапуунга могло бы выразить большее отвращение, лишь будучи измененным хирургически.
— Одно к другому не имеет никакого отношения. Мастер Люк лишился руки в великой битве. Ему заменили ее. Но его способности, как и мои, исходят из Силы.
— У тебя есть имплантаты, как у твоего мастера?
— Нет.
— Ты получишь их, когда тебя повысят в звании?
Энакин коротко засмеялся:
— Нет.
Вуа Рапуунг кивнул:
— Тогда будет, как я сказал. Мы будем сражаться вместе.
— Но только если ты больше не будешь сбиваться с курса, как минуту назад, — ответил Энакин. — Может, я и ранен, но, как ты видел, я не без ресурсов.
— Вижу, — проворчал Рапуунг. — Но не провоцируй меня. Я этого не люблю.
— Ты имей в виду то же самое, приятель. Итак. Ты говоришь, что мы будем сражаться вместе, но не хочешь сказать мне, почему. Можешь тогда хотя бы сказать, как?
— Формовщики прорастили на этой луне пять дамютеков. Именно там держат твою подругу-джиидаи.
Энакин решил пока отложить точное определение дамютека.
— Для чего? Что они с ней будут делать?
Снова в глазах Рапуунга мелькнуло желание убить, но на этот раз он справился с ним без срывов.
— Кто может знать намерения формовщика? — тихо сказал он. — Но не сомневайся: они будут формировать.
— Я не понимаю. Что такое формовщик?
— Твое невежество… — Рапуунг остановился, медленно закрыл глаза, открыл, закрыл и начал снова:
— Формовщики — это каста, каста ближайшая к великому богу, Йун-Йуужаню, который вылепил Вселенную из своего тела. Они — те, кто знает пути жизни, кто подчиняет ее нашим потребностям.
— Биоинженеры? Ученые?
Рапуунг секунду пялился на него.
— Тизовирм, который переводит для меня, не находит смысла в этих словах. Я подозреваю, что они неприличные.
— Не обращай внимания. Был когда-то один джедай, его звали Мико Реглиа. Твои сородичи пытались сломать его волю с помощью йаммоска. Они пытались сделать то же самое с другим джедаем по имени Вурт Скиддер. Это и есть то, что они, по-твоему, будут делать с Тахирай?
— Меня не волнует, что они сделают с твоей джиидаи. Но то, что ты описал… — Рапуунг скривился. — Я когда-то знал формовщицу, которая говорила о таких вещах, о воинах, которые думали, что они могут выполнять работу формовщиков, как ты сказал. Но ломка — это не формовка. Это детская пародия. Пойми, формовщики делают наши корабли-миры. Они делают йаммосков. Они не будут пытаться сломать твою джиидаи — они ее переделают.
Холодок пробежал по жилам Энакина, и он вспомнил видение выросшей Тахирай.
Он знал, во что они ее превратят. И они добьются успеха, если Энакина постигнет неудача.
То, что предлагал Рапуунг, могло быть жестоким обманом, частью долговременного плана; но Энакин все равно пошел бы на этот риск. Без Силы, что вела бы его, он никогда не будет знать точно, говорит ли йуужаньвонг правду или нет. Но колебаться не было времени.
Любой курс, который приведет его к Тахирай, стоило прокладывать, даже если ему придется доверить некоторые расчеты кому-то другому, кому он не доверяет.
— О'кей, — сказал Энакин. — Вернемся к предыдущему вектору. Ты что-то говорил о дамютеках…
— Священные пределы, в которых живут и работают формовщики.
— Сколько их там? Сколько формовщиков?
— Точно не знаю. Около двенадцати, если учитывать инициатов.
— И это все? Это все вонги в этом мире?
Рапуунг буркнул что-то невразумительное. Он не выглядел настолько разгневанным, как при неподдельном потрясении.
— Не… Никогда нас так не называй, — прошипел он. — Как ты можешь быть таким невеждой? Или ты хотел нанести оскорбление?
— На этот раз нет, — сказал Энакин.
— Использовать одно лишь слово «вонг» без приставки — это оскорбление. Это подразумевает, что лицо, о котором идет речь, не имеет покровительства и родственной принадлежности к богам и семье.
— Извини.
Вместо ответа Рапуунг стал всматриваться в лес.
— Нам надо идти, — сказал он. — Я скрыл наш запах от охотников, но они нас отыщут довольно скоро, если мы здесь останемся.
— Согласен, — сказал Энакин. — Но сначала — сколько всего йуужаньвонгов на этой луне, как ты думаешь?
Вуа Рапуунг на миг задумался.
— С тысячу, наверно. Остальные в космосе.
— И мы будем пробиваться через всю эту толпу?
— Разве не это был твой план? — спросил Рапуунг. — Разве число врагов что-то для тебя значит?
Энакин покачал головой:
— Только в смысле тактики. Тахирай там. Я найду ее и заберу оттуда, независимо от того, сколько йуужань-вонгов мне придется положить по пути.
— Очень хорошо. Ты уже можешь идти?
— Я могу идти. Скоро я смогу бежать. Может быть больно, но идти я смогу.
— Жизнь есть страдание, — сказал Вуа Рапуунг. — Мы идем.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Вуа Рапуунг скрежетнул зубами.
— Нет, невежда! — рявкнул он. — не туда!
Энакин не обернулся, его блуждающий взгляд был направлен вдаль, за шелестящие деревья массасси — он высматривая тени, что двигались против ветра.
Они стояли на разделе горной гряды; один каменный хребет змеился вниз и влево от Энакина, другой шел вверх и вправо. Энакин вознамерился лезть дальше по крутой тропе.
— Почему? — спросил он. — Ведь поисковые аппараты вон там. — он показал рукой на низину за левым отрогом.
— Они не «аппараты», — прошипел Рапуунг.
— Ты знаешь, о чем я.
— Откуда ты знаешь, что они там, если ты не чувствуешь йуужань-вонгов и жизнь, сформированную для нас?
— Потому что я чувствую все, что для этого леса родное, — ответил Энакин. — Каждую птичку-шептуху и каждого ранйипа, каждого стинтарила и вуламандера. И те существа, что в той стороне, — они возбуждены. Я слышу сигналы.