Выбрать главу

Это также причина жестов как сопутствующих явлений языка или как симптомов физических попыток установки («настройки»). Для этого приват-доцент музыковедения Густав Бекинг составил ряд кривых, так называемые кривые Бекинга, которые образно представляют последовательность развития событий при типичных психических процессах движения. Так как между физическим процессом и умственным процессом обязательно существуют взаимодействия, то наглядные изображения также задним числом могут заполучить влияние на умственные процессы, как способствующего, так и препятствующего рода.

Зиверс вместо кривых или физических упражнений, как это рекомендовал Рутц, сгибал некоторое количество кусков проволоки в определенные фигуры, причем иногда он заострял их концы подобно стрелам. Он очень ощутимо экспериментировал с ними, прося исследуемых субъектов, глядя на эти фигуры, декламировать разные тексты, например, стихотворения. Так он смог установить, что проволочные фигуры иногда как-бы поддерживали такие декламации и делали возможными свободную, непринужденную речь, но иногда оказывали тормозящее воздействие и вынуждали переходить к вымученному, несвободному, сопровождаемому неприятным чувством тону речи.

Эти явления нужно объяснить тем, что вид проволочных фигур, как и вообще вид линий и форм, побуждает человеческое тело показывать что-то вроде стремления к консонансу и напрягать определенные мышцы или группы мышц. Если такое переданное глазом непроизвольное движение мышц совпадает с обусловленными речью мышечными движениями, то наступает облегчение. Если этого не случается, то возникает часто наблюдаемое затруднение разговора.

Зиверс подтвердил, что певец на сцене не достигал перед определенной кулисой того свободного звучания, которым мог пользоваться в иных случаях. Только когда кулису заменили, или после того, как певец сменил свое место на сцене, ему снова удавалось добиться привычной легкости и непринужденности звучания. Такие влияния тела в полной мере касаются разговора, пения и легкого дыхания тела вообще, так же, как и всякого умственного процесса и вследствие этого также создания подсознательной симпатии или антипатии.

Факт произведенных влиянием форм колебаний можно устанавливать не только с помощью маятника у Леонардо да Винчи, Джорджоне и Тициана и т.д. Бекинг со своими экспериментами по анализу звука в поэзии основывался на трех разных по типу видах кривых и этим создал возможности сравнения с аналогиями из сферы изобразительного искусства. Зиверс как пример трех основных типов перечисляет поэтов Гёте, Шиллера и Гейне. На основе персональных кривых, которые были найдены через заметные поддерживающие движения рук при декламации, Зиверс говорит в случае Гёте об «остро-круглой», у Шиллера о «кругло-круглой», а у Гейне об «остро-острой» фигурах движения. Из этого видно, как близки живопись и поэзия: в обоих случаях и так же во всех других художественных дисциплинах существует определенная ритмика, которая как в картине, так и в прочитанном слове, приобретает и сохраняет полностью живой признак личного почерка.

Далее можно определить, какие именно мышечные группы преимущественно вовлекаются при характерных отдельных переживаниях произведений искусства. Это вовсе не всегда должно быть процессом движения. Мышечные напряжения проявляются подсознательно также тогда, когда речь идет только об установке («настройке»), как это случается при простом понимании произведений изобразительного искусства. При чтении Гёте происходит особенное напряжение верхней брюшной мускулатуры, с чтением Шиллера больше напрягается мускулатура груди, а в случае с Гейне – больше мускулатура низа живота.

Еще отчетливее, чем метод экспериментов с проволочными фигурами, «подходят ли» они или «не подходят», т.е. легко ли выполняется стремление к консонансу или нет, является высота тона, которую можно измерить с помощью камертона. Каждый поэт говорил в свойственной ему высоте тона, и для этой высоты тона все его стихи сами по себе были возбудителями колебаний. Этот не очень широко известный факт можно подтвердить на примере людей с сильной моторикой, если попросить их как исследуемых субъектов декламировать стихотворения различных авторов в нерегулярной последовательности. При каждой смене автора начинается отчетливо заметное усилие относительно новой «настройки» на соответственно предназначенную высоту тона. Только когда эта «настройка» достигнута, речь тоже звучит более непринужденно. Чувствительные люди могут предпринимать такие опыты с такой надежностью, что вследствие этого с помощью изменений или установления высоты тона можно будет определять фальшивки, находить чужие вставки в текстах известных авторов, или определять авторство работ, написанных под псевдонимом.