— Ту, которую ты читал? — спросил Бюсси.
— Да, господин. Эта книга — мой отец и моя мать; это — моя возлюбленная, моя родина. Она же научила меня страдать.
— Что же это за книга?
— Это — сочинение одного пария. Но этот пария, единственно в силу своего ума, поднялся на такую высоту, что даже те, которые нас так жестоко ненавидят, прозвали его «божественный пария». Но я боюсь утомить тебя, господин, — прибавил Наик.
— Нет, нет, ты говоришь очень хорошо, а я люблю поучиться. Кто был этот пария?
— Валувер. Он удалился со своей сестрой в глубь леса, недалеко от города Мадуры. Они питались дикими плодами и кореньями. Он с таким жаром отдался учению, что ничто не могло отвлечь его. В то время коллегия Мадуры славилась во всем Индостане. Это было страшное святилище, которое принимало в свои недра только избранных студентов. По существу, все касты без исключения имели туда доступ, но ни у одного пария не возникло безумного желания переступить священный порог. «Божественный» Тиру-Валувер однако думал об этом. Испуганная сестра не могла убедить его оставить эту мысль, но заставила его отложить ее осуществление. «Поучись еще, — говорила она, — ведь к тебе будут вдвое строже». Тем не менее он решился. Однажды утром он вышел из лесу, где жил, достиг Мадуры и уверенным шагом углубился под своды храма науки. Экзаменаторы приняли его холодно и строго спросили его, откуда он и кто он такой? «Я пария, — ответил он, — но боги одарили меня умом, который поставил меня наряду с его лучшими созданиями. Я не могу жить как пленник, в оковах предрассудков, сдерживающих ум человека, чтобы унизить и поработить его; я сознаю свое достоинство и чувствую, что имею право занять место среди ученых и мудрецов». Его допустили к экзаменам. Но, желая исключить из своего сословия пария, экзаменаторы подвергли его самому мелочному испытанию в течение сорока дней. Он был неуязвим. Пария не только отвечал на все вопросы, но даже осветил их с разных сторон и открывал новые точки зрения. Судьи были поражены, что им приходится слушать с любопытством, смешанным с восхищением. Экзамен был для них поучением; и они в конце концов признали, что новоприбывший превосходит их в знании. Пария был единодушно принят и, год спустя, стал честью сословия, к которому он принадлежал. Его удостоили звания президента, которое он сохранил за собой до конца жизни. Вот, господин, история парии Тиру-Валувера. Его книга нравственных поучений, которую я постоянно перечитываю, сделала из меня человека; но в то же время она открыла мне вполне мое жалкое положение.
— Подумай лучше, Наик, о примере, который он тебе подает, как о способе выйти из этого жалкого состояния.
— Я не обладаю его гением, господин; и до сих пор никогда даже самая слабая надежда не озаряла моего печального существования. Но теперь я больше не несчастен: благодаря тебе, я могу прервать безмолвие, в котором умирал мой ум; счастливая встреча с тобой спасает меня.
— Ну, так я рад, что выручил тебя, сам того не подозревая! — сказал Бюсси. — Но, заговорившись с тобой, я совсем забыл о времени: вот уже наступает день и приглашает нас в путь.
Наик выбежал и доложил маркизу, что ведут его лошадь, совсем оседланную.
— Так отправимся! — сказал молодой человек, поднимаясь. — Положим конец этому гостеприимству, столь странному, что мне даже не с кем проститься, уезжая.
Пария прицепил Бюсси шпагу, которую ему возвратили накануне, заткнул ему за пояс пистолеты и поправил шарф, который поддерживал еще слабую раненую руку.
Бюсси подошел к лошади, которую паж держал под уздцы. Но в ту минуту, как он собрался вскочить в седло, он с удивлением увидел, что за лошадью следует целый караван навьюченных верблюдов. Каждого из них вел раб; а во главе каравана шел человек простого вида и плотного сложения, с ларцом в руках.
— Что это такое? — воскликнул Бюсси.
— Подарки от царицы, — ответил новоприбывший. — Верблюды нагружены дорогими тканями, оружием и драгоценностями. Верблюды и рабы также принадлежат тебе; но это — драгоценнее всего.
В то же время он поднял крышку ларца, в котором заблестели драгоценные камни.
— Однако, — продолжал он, — если тебе кажется, что это — недостаточная плата, ты можешь сам назначить…
Но он не успел кончить, как Бюсси, красный от гнева, бросился к нему и схватил его за горло.