Мара взяла его за руку.
- Никакого отдыха. Я свяжусь с Каррде. - она снова потрогала свой живот. - А ты, Скайвокер, тем временем найди мне чего-нибудь поесть. Чтонибудь большое и все еще кровоточащее.
Анакин проверил индикаторы систем.
- Как наше состояние, Пятак? - тихонько спросил он, изучая дисплей вывода, расположенный в кабине.
- СИСТЕМЫ В ПРЕДЕЛАХ ДОПУСТИМЫХ ЗНАЧЕНИЙ, - заверил модуль R7.
- Хорошо. Тогда подожди, пока я получу разрешение. Тем временем рассчитай первый прыжок из серии, которая доставит меня в систему Явина.
Это потребовало определенного мошенничества, включая подделку кода, позволяющего ему вылететь без проверки, которая могла бы насторожить дядю Люка или еще кого-то, кто попытается его остановить.
Потому что дядя Люк ошибался - на этот раз. Анакин чувствовал это в самом центре своего существа. Ученики-джедаи были в серьезной опасности; Тэлону Каррде не успеть туда вовремя. Уже могло быть поздно.
Странно, что дядя Люк упорно продолжал считать Анакина ребенком.
Анакин убивал йуужань-вонгов. Он видел, как умирают его друзья, и был причиной смерти других. Он нес ответственность за уничтожение бесчисленных кораблей и живых существ, из которых состояли их экипажи, и все это раздирало едва зажившие раны.
Для взрослых это було белым пятном в его жизни, непонятным и запретным.
Они не понимали, кем он был на самом деле - только то, кем он казался. Даже его мама и дядя Люк, которые пользовались помощью Силы.
Тетя Мара, вероятно, понимала, - она тоже никогда по-настоящему не була ребенком, - но даже она была в ослеплении из-за своих отношений с дядей Люком; ей приходилось учитывать его чувства в той же мере, что и свои собственные.
Ну, теперь будет большой скандал. Он мог бы объяснить дяде Люку свои ощущения в Силе, но это бы лишь предупредило мастера о его намерениях в этом отношении. Даже если бы дядю Люка удалось убедить послать кого-нибудь немедленно, это был бы кто-то другой, кто-то постарше. Но Анакин знал, что это должен быть он, это он должен бул отправиться туда. Если он не сделает этого, его лучшая подруга обречен на долю куда худшую, чем смерть.
Это было единственное в его жизни, в чем он был сейчас уверен.
- Взлет разрешен, - сообщил портовый контроль.
- Врубай питание, Пятак, - буркнул Анакин. - Нам кое-куда нужно.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Когда звезды рванулись обратно в нормальное состояние, Анакин положил свой крестокрыл в ленивый дрейф и обесточил все, кроме сенсоров и систем минимального жизнеобеспечения. В обычных условиях он не был бы столь осторожен; в конце концов, нужно следить за появлением гиперпространственной ряби от входящего в систему крестокрыла, чтобы обнаружить его. Но Анакин нутром чуял, что вполне мог найтись кто-то, кто бы этим и занимался.
Вращение и рысканье, которые он придал крестокрылу, не были случайными, но рассчитаны были так, чтобы дать приборам полный отчет об окружающем пространстве в как можно меньшее время. Пока сенсоры делали свое дело, Анакин потянулся наружу с помощью чувства, которому доверял больше всего - Силы.
Планета Явин заполняла большую часть поля зрения, ее обширные оранжевые океаны газа кипели, образуя фрактальные, изменчивые рисунки. Этим знакомым ликом были отмечены дни и ночи большей части его детства. Праксеум - академия джедаев дяди Люка - располагался на Явине 4, луне газового гиганта. Анакин помнил, как смотрел на Явин в ночном небе, на колоссальное видение планеты, грезя о том, что могло там быть, бросая свою растущую Силу на ее исследование.
Он обнаружил облака метана и аммиаака, более глубокие, чем океаны, водород, настолько сжатый давлением, что превратился в металл, жизнь, раздавленную до толщины бумаги, но все же благоденствующую, циклоны тяжелее свинца, но более быстрые, чем ветры в любом из миров, населенных людьми. И кристаллы, сверкающие самоцветы, подхваченные этими титаническими ветрами, что кружаться в древнем танце, ловя весь свет, который они могли найти в верхних, более тонких, слоях атмосферы, и заточая его в своих молекулах.
Ничего этого Анакин, конечно, глазами не видел - ночами, с помощью Силы он ощущал это и, роясь в библиотеке, постепенно постигал.
В своем воображении он видел еще больше. Обломки Звезды Смерти, которая нашла свой конец в этом самом небе, истолченные в мономолекулярную фольгу яростным давлением и гравитацией. Более древние вещи, реликты ситов и других общин, еще более далеких в пространстве и времени. Если планета Явие поглощала какую-то тайну, она не собиралась отдавать ее обратно. Судя по тем секретам, которыее были обнаружены в системе Явина - например, по Взрывателю Солнц, который Кипу Дэррону удалось однажды вытащить из чрева оранжевого гиганта - так было лучше.
Рядом с широким краем Явина мерцала яркая желтоватая звезда - Явин 8, одна из трех лун в системе, благословенных жизнью. У Анакина была там подруга, уроженка этого мира, которая немного потренировалась в академии и вернулась домой. Он чувствовал ее - очень отчетливо. Возле самого края находился Явин 4, где были другие его друзья. В некотором смысле вся система была для Анакина вроде знакомой комнаты, в которую он мог войти и тут же заметить, что что-то не на месте.
И кое-что ощущалось очень не на месте.
С помощью Силы он мог чувствовать других кандидатов в джедаи, ибо все они были в ней очень сильны. Он мог чувствовать Кама Солюсара, его жену Тайонну и древнего Икрита - не студентов, но полноценных джедаев. Они были видны словно через облако, что означало, что они по крайней мере пытаются поддерживать мираж, скрывающий Явин 4 от постороннего взгляда.
Но даже через все это ярко сияло одно присутствие, еще более сильное благодаря знакомству и дружбе. Тахирай.
Она тоже чувствовала его, и, хотя он не мог слышать те слова, которые она, наверное, пыталась посылать, но ощущал что-то вроде ритма, как будто кто-то говорил быстро, возбужденно, без пауз для дыхания.
Один уголок рта Анакина пополз вверх. Да, это была Тахирай, все правильно.
То, что ощущалось не так, было чуть ближе и намного слабее. Не йуужаньвонги, поскольку их нельзя было чувствовать с помощью Силы, но кто-то, кому не следовало здесь находиться. Кто-то слегка смущенный, но быстро обретающий уверенность.