- Эй, подожди минутку. Я не припоминаю, чтобы мы с тобой сговаривались. Я был так же удивлен, как и ты. Кроме того, это твой последний план убить меня привел ко всем этим вещам, включая беременность. Продолжай в том же духе, и мы скоро опередим Хэна и Лею.
Мара хихикнула.
- Дорогой, - сказала она лицемерным тоном. - Я люблю тебя, ты моя жизнь и мой свет. Если ты сделаешь со мной такое еще раз, я сожгу тебя на месте.
Она нежно сжала его руку.
- Как я и говорил, - сказал Люк. - Чем я могу тебе угодить, дорогая?
- Расскажи мне, что не так.
Он пожал плечами и снова повернулся к городскому пейзажу.
- Джедаи, конечно. Мы разваливаемся на части. Сначала галактика поворачивается против нас, потом мы поворачиваемся друг против друга.
- Очень плохо, что я не позаботилась о Кипе много лет назад, - сказала Мара.
- Даже не шути на эту тему. И это не Кипова ошибка, а, в конечном счете, моя... Ты когда-то объясняла мне это, помнишь?
- Я помню, что поправляла тебя по нескольким вещам. Это не значит, что Кип сейчас был прав.
- Нет, он неправ. Но когда дети заблуждаются, не говорит ли это коечего о родителях?
- Хороший момент, чтобы сказать мне, что ты собираешься стать паршивым отцом. Или, может, ты не думаешь, что я буду хорошей матерью?
Она говорила в шутку, но Люк почувствовал внезапную волну страха, депрессии и гнева, исходящую от жены.
- Мара, - сказал он. - Это была просто метафора.
- Я знаю. Ничего. Продолжай.
- Это не ничего.
- Это ничего. Гормоны. Перемена настроения. Очень раздражает, связано с химией, и вообще не твоя забота, Скайуокер. Продолжай, о чем говорил. Без родительских метафор.
- Хорошо. Я имею в виду вот что - мои уроки не были ни достаточно долгими, ни достаточно строгими, ни достаточно исчерпывающими, если другие смотрят на Кипа в поисках ответов.
- Нас предают и убивают, - сказала Мара. - Кип дал им насчет этого ответ. А ты не дал.
- Погоди. Теперь ты соглашаешся с Кипом?
- Я соглашаюсь, что мы не можем просто сидеть и ждать. Знаю, что ты тоже не хочешь, но ты не выражаешь это достаточно хорошо. Кип дал джедаям видение, настолько же ясное и простое, насколько ошибочное. Все, что мы сделали - это дали им неясные заверения и запреты. Мы должны сказать им, что делать, а не что не делать.
- Мы?
- Конечно, мы, Скайуокер. Ты и я. Куда ты - туда и я.
Ее присутвие в Силе снова легонько прикоснулось к нему, и он на мгновение вздрогнул Это было приятное ощущение, тепло рядом с холодным и колючим гнездом его сомнений и боли. Как он посмел усомниться? Как он мог позволить еще кому-то увидеть, когда это могло означать конец всего?
Прикосновение ослабло, как будто отступая, он раслабился, и оно вернулось, еще более вкрадчивое и более сильное... Он сдался, открываясь ей, и они слились в ярком потоке. Он обнял ее и позволил ей отогнать его худшие сомнения своими руками и внутренним сиянием.
- Я люблю тебя, Мара, - сказал он какое-то время спустя.
- Я тоже люблю тебя, - ответила она.
- Тяжело смотреть, как все разваливается.
- Ничего не разваливается, Люк. Ты должен в это верить.
- Я должен быть сильным с ними. Я должен быть примером. Но сегодня...
- Да, я видела. У тебя был момент слабости. Думаю, я единственная, кто заметила.
- Нет. Анакин заметил тоже. Это расстроило его, очень сильно.
- Ты беспокоишься об Анакине? - спросила она, уловив подтекст его слов. - Он боготворит тебя. Если есть кто-то, кем он всегда хотел быть, то это ты. Он никогда не примет сторону Кипа.
- Не это меня беспокоит. Он больше похож на Кипа, чем думает, но сам он не этого понимает. Он через слишком многое прошел, Мара, и он слишком юн, чтобы легко перенести все то, с чем ему пришлось иметь дело. Он все еще несет на себе вину за смерть Чубакки, и в глубине души какая-то часть его по-прежнему думает, что Хэн тоже обвиняет его. Он видел смерть Дешара'кор. Он обвиняет себя в уничтожении хапанского флота при Фондоре. Он носит с собой всю эту боль, однажды она дойдет до предела, и это выльется в коечто такое, справится с чем у него не хватит опыта. Горе и вина - всего в микроне от гнева и ненависти. И он все еще беспечен, все еще считает себя бессертным, несмотря на все смерти, которые он видел.
- Вот почему он расстроился из-за твоей сегодняшней слабости, предположила Мара. - Он думал, что ты тоже бессмертен.
- Он верил в это. Но теперь он знает, что если можно потерять Чуи, то можно потерять кого угодно. От этого лучше не стало. Он теряет веру во все, на что полагался всю жизнь.
- У меня не было полностью нормального детства, - сказала Мара, - но разве это не происходит в определенный момент с большинством детей?
- Да. Но большенство детей не являются адептами-джедаями. Большинство детей не столь сильны в Силе, как Анакин, или столь склонны к ее использованию. Ты знаешь, что когда он был мальчиком, он однажды убил гигантскую змею, остановив ее сердце при помощи Силы?
Мара прищурилась:
- Нет.
- Да. Он защищал себя и своих друзей. Вероятно, это казалось ему единственым, что можно было сделать в тот момент.
- Анакин - прагматичный парень.
- Вот в этом-то и проблема, - вздохнул Люк. - Он вырос джедаем. Использовать Силу для него - все равно что дышать, и для Анакина в ней нет ничего мистического. Это инструмент, с помощью которого он может делать разные вещи.
- Джесин, с другой стороны...
- Джесин старше, но вырос он подобно Анакину. Это две разные реакции на одинаковую ситуацию. Что у них общего - это то, что ни один из них не думает, что я действительно все делаю правильно. И, что еще хуже, я думаю, что по крайней мере один из них прав. Я видел... - он запнулся.
- Что? - мягко подтолкнула Мара..
- Не знаю. Я видел будущее. Несколько будущих. Как бы не закончилось это дело с йуужань-вонгами, закончу его не я, и не Кип, и никто из старших джедаев. Это будет кто-то новый.
- Анакин?
- Не знаю. Я боюсь даже говорить об этом. Каждое слово все размывает, посылает волны Силы всем, кто его слышит, меняет вещи. Я начинаю понимать, как это чувствовали Бен и Йода. Наблюдая, пытаясь направлять, надеясь, что я не ошибаюсь, что я вижу ясно, что есть такая вещь, как мудрость, и я просто не дурачу сам себя.