Зарид за все время не проронила ни звука, но именно в этот момент к ней пришла уверенность в том, что Тирль говорит чистую правду. Все произошло именно так, как он рассказывал: он не мог оставить мальчика в беде и решил ехать следом за похитителями, чтобы охранять его.
— Он говорит правду, — прошептала она, чувствуя на себе взгляд Тирля.
— Говарды вообще не знают, что такое «говорить правду».
— Он знает, — настаивала Зарид. — Он не похищал мальчика. — Она пристально посмотрела на брата. — Где вы нашли моего мужа?
Когда Роган не ответил сразу, у нее не осталось даже тени сомнения в невиновности Тирля, и она почувствовала, будто у нее крылья выросли от радости.
— Где вы нашли его? — Зарид почти кричала.
— Он возвращался, — наконец решился Сиверн.
— Возвращался? — Теперь Зарид вообще была на седьмом небе от счастья. — То есть ехал обратно, в наш замок? И с ним был мальчик? Но мне почему-то казалось, что вы сказали, будто перебили остальных людей Говардов.
По выражению лица Рогана можно было понять, что он не собирается давать каких-либо объяснений, поэтому Зарид теперь обращалась к Сиверну.
— Они гнались за ним, — вполголоса пробормотал Сиверн.
Тут обеих женщин словно прорвало, и они налетели на обоих братьев.
— Он скакал прочь от людей своего брата? Убегал от них? Так ты сначала убил тех, а потом изувечил человека, который спас твоего сына? — Последняя возмущенная реплика принадлежала Лиане.
Лиана подошла к мужу и пристально посмотрела ему в глаза.
— Твоя ненависть просто застит тебе глаза. Она даже заставила притупиться твое чувство справедливости. В течение нескольких недель ты издевался над ним, а он безропотно сносил все надругательства. Хотя я лично никогда не видела в нем того дьявола во плоти, каким ты его провозгласил. — Она показала в сторону Тирля и мальчика. — Взгляни туда. У малыша разума больше, чем у тебя. И чутья тоже. Они безошибочно указывают ему на друга, если он такового перед собой видит. Она подошла к Тирлю и наклонилась над ним.
— Ты можешь быть трижды Говардом, но ты доказал, что у тебя благородное сердце. Я благодарю тебя за то, что ты спас моего ребенка. — Она наклонилась еще ниже и поцеловала Тирля в щеку, затем подняла с его колен своего здоровяка-сына. — Наш друг нуждается в отдыхе и лечении, — сказала она слугам. — Мы должны обеспечить самый внимательный уход и позаботиться о том, чтобы у него было все самое лучшее, что мы только можем предложить.
Тирль оттолкнул протянутые к нему руки помощи, руки, которые несколько минут назад пытались лишить его жизни. Медленно, осторожно, превозмогая боль, он поднялся самостоятельно.
— Я не останусь здесь больше. Я еду домой.
Лиана посмотрела на него и кивнула. Вспоминая о том, как она сама вела себя по отношению к нему последние несколько недель, она готова была сквозь землю провалиться от стыда, и прекрасно понимала, что все Перегрины опротивели ему настолько, что видеть он их больше не желает никогда.
Зарид подошла к мужу и с вызовом посмотрела на Рогана.
— Я еду с ним.
Прежде, чем Роган успел возразить, Тирль отстранился от нее.
— Нет, — сказал он. Она взглянула на него.
— Я хочу быть с тобой. Ради этого я готова отправиться хоть на край света.
Выражение его лица было холодным и непроницаемым.
— Нет. Ты не нужна мне. Зарид прошиб холодный пот.
— Но я верю тебе. Я знаю, что ты не похищал мальчика. Я знаю, что ты не враг.
Но ничто не могло заставить его сменить гнев на милость.
— Это ты сейчас так запела. Но тогда ты была уверена в моей виновности. В твоих глазах сверкала ненависть. Ты считала меня таким же негодяем, как и твои братцы. — Он отвернулся от Зарид, всем своим видом показывая, что вопрос исчерпан, и взглянул на Лиану. — Могу я получить обратно свою лошадь? Я собираюсь отправиться в путь прямо сейчас. Глаза Лианы расширились.
— Ты не сможешь в таком состоянии скакать верхом. Ты очень слаб, и с тобой не будет никого, кто мог бы, в случае чего, поддержать тебя и защитить.
— Я уезжаю отсюда немедленно, — упорно повторил Тирль и тут же, пошатнувшись, едва не свалился на пол.
Ни один человек не посмел встать на его пути. Никто не стал задерживать его и убеждать остаться в замке Перегринов. Даже Зарид просто молча стояла в сторонке, когда он покинул эту комнату, а вместе с тем и ее жизнь. Она просто смотрела ему вслед, борясь со жгучим желанием броситься вдогонку, но гордость не позволяла сделать это. Если она не нужна ему, то он ей и подавно.
— Беги же за ним, — настаивала Лиана.
Но Зарид отрицательно покачала головой и побрела вверх по лестнице, ведущей в ее комнату. Она расправила плечи и смотрела пустыми глазами прямо перед собой, стараясь отогнать от себя мысли о том, сколько всего сделал для нее Тирль. С самого начала она от него ничего кроме добра не видела. Он загородил ее своим телом от копыт взбесившейся лошади на турнире, а теперь вот спас жизнь сыну Рогана. Нет, если позволить этим мыслям овладеть собой — она пропала.
А ведь она всегда сомневалась в нем. Лиана советовала полагаться на собственное чутье, но она не прислушивалась к советам. И позволила ненависти, веками гнездившейся в доме Перегринов, затуманить разум. Сквозь призму этой ненависти она смотрела на Тирля и видела все в искаженном свете: не то, что было на самом деле, а то, что, по ее представлениям, должно было быть. Подлинная сущность Тирля открылась ей только тогда, когда она перестала разделять убеждения братьев. С глаз будто спала пелена.
Она бесцельно бродила по коридору, пока сознание вдруг не отметило нечто странное в окружающей обстановке. Нервно потирая руки, как будто они озябли, Зарид обернулась через плечо. Дверь комнаты с привидениями была открыта.
Зарид остановилась как вкопанная. Она видела солнечный свел, который вырывался из дверного проема, ярко освещая коридор. Но Зарид знала, что там должно быть темно, мрачно, сыро. Комната с привидениями всегда заперта, и Зарид там не была ни разу в жизни. До женитьбы Рогана этот этаж был нежилым, потому что все до смерти боялись призраков. Поговаривали, что без согласия призрачной дамы — хозяйки комнаты, туда никто не имеет права входить, но когда привидение сочтет нужным, он само отопрет дверь.
Зарид огляделась по сторонам, и обнаружила, что совершенно одна. И если дверь открылась, то это приглашение относится лично к ней, к Зарид.
Она направилась к двери. Ноги не слушались, как будто к ним были привязаны пудовые гири. Но она все-таки кое-как волочила их, потихоньку приближаясь к заветной цели.
Дойдя до порога, она перевела дух. Что ее ожидает за этим порогом? Что она там увидит? Парочку жутких привидений или вампиров?
Когда она входила в комнату, ее трясло, как в ознобе, кровь отхлынула от лица, а сердце готово было выскочить из груди В какой-то момент ужас достиг такого предела, что она готова была завизжать или задать стрекача, а может, и то, и другое вместе. Но Зарид пересилила себя и сделала последний, решающий шаг вперед. Но в самом помещении она не обнаружила ничего, кроме нескольких стульев с прехорошенькими подушечками на них, рамы для вышивания гобеленов и еще ковров, развешанных по стенам. Несмотря на то, что комната столько времени была запер га, внутри все выглядело чистым и опрятным. И никаких привидений. Вообще никого.
Дыхание Зарид понемногу вошло в нормальный ритм. Она подошла к рамке, на которой был натянут наполовину вышитый гобелен изображавший девушку и единорога Зарид потрогала искусную вышивку, и едва только сделала это, откуда-то с потолка на нее свалился листов бумаги.
Ужас сковал Зарид. Ноги будто вросли в землю, сердце колотилось, как овечий хвост. Не мигая, она смотрела на бумажку, валявшуюся на полу. Парализованная страхом, Зарид не могла заставить себя даже обернуться, кто знает, что она там увидит? Может, за ее спиной сейчас притаилось привидение.