На этот раз Доминик не тянется к моей руке, а делает шаг к толпе в нескольких футах перед нами, а затем проскальзывает через щель между двумя группами.
Я следую за ним, но вместо этого натыкаюсь на твердую грудь. Даже в моем нынешнем состоянии мне не нужно откидывать голову назад, чтобы посмотреть на того, кто шагнул передо мной. Один только запах подсказывает мне, что это Габриэле.
Единственный вопрос - зачем?
8
ГАБРИЕЛЬ
Ариа ударяется о мою грудь, и мне остается только отстраниться от нее. Но это приведет лишь к тому, что мне захочется прижать ее к себе снова, снова и снова.
Эта женщина может стать моей смертью.
И все же я наблюдаю за тем, как она всю ночь пьет и курит травку с младшим братом Данте, и каждый раз, когда я замечаю, что она теряет устойчивость, во мне вспыхивает чуть более толстый слой защиты, потому что она пьяна и уязвима.
Почему меня это волнует? Я ни хрена не понимаю.
Но ясно, что мне не все равно.
И вот я здесь. Отделяю ее от Дома, потому что он, конечно же, пошел дальше в толпу, даже не посмотрев в сторону, чтобы убедиться, что она все еще за ним, после того как он ее обкурил.
Что я должен сделать, так это проследить, чтобы то, что он сделал, дошло до ее брата.
Но тогда нельзя было бы воспользоваться предлогом, чтобы вмешаться самому.
— Что... что ты делаешь?
Красивые, но наивные глаза Арии, как у лани, уставились на меня, а ее голова запрокинулась, и волосы рассыпались по лицу.
Я уже близок к тому, чтобы заправить их ей за ухо, когда она сама это сделает. Ее глупая улыбка была бы милой, если бы я не был так зол.
— Забираю тебя отсюда.
Ее реакция медленнее, чем обычно, но в конце концов она хмурится. — Я никуда не ухожу. Я развлекаюсь.
— Держу пари, твой брат хотел бы знать, насколько ты веселишься.
Ее рот опускается, и она выпячивает бедро.
В яблочко. Я знаю, куда ударить, чтобы заставить ее выполнить мою просьбу. Как обычно, информация - самый ценный актив. И хотя Арию может раздражать властность ее брата, она любит его и не хочет усложнять ему жизнь или создавать плохую репутацию для семьи.
— А теперь пойдем.
Я предлагаю ей повернуться, прежде чем она начнет спорить.
Ее плечи ссутуливаются, и она направляется к выходу из толпы. Я не произношу ни слова, когда прохожу мимо нее, зная, что она последует за мной.
Я веду ее длинным путем через лес. Это не самый прямой путь, но здесь есть тропинка, а ей, похоже, и так нелегко идти по прямой, не говоря уже о том, чтобы пробираться через лес. По крайней мере, в этом случае мне не придется перекидывать ее через плечо или вообще поднимать на нее руку.
Первые несколько минут мы шли молча, но она нарушила тишину.
— Ты ведь не собираешься рассказывать моему брату? — Она смотрит на меня, нахмурив свои пухлые губы.
— Сейчас нет.
Она ничего не отвечает. У меня все силы уходят на то, чтобы не прочитать ей лекцию о том, что нужно быть осторожнее, но она не слушает никаких моих советов. Не знаю, вспомнит ли она об этом разговоре завтра.
— Я просто хотела повеселиться, — пробормотала она достаточно громко, чтобы я услышал. — Почему это так плохо, что я хочу испытать жизнь?
Последний вопрос адресован мне.
Мы выходим из леса на раскинувшуюся лужайку школьной территории, и я останавливаюсь. — Когда ты занимаешься подобным дерьмом, ты делаешь себя доступным, и в мире есть много людей, которые с радостью воспользуются тобой. Даже не будучи тем, кто ты есть.
Она изучает меня, делая несколько ленивых шагов ко мне. — Ты беспокоишься обо мне.
Я напрягаюсь. — Я не беспокоюсь о тебе. Просто я не какой-нибудь мудак, который будет сидеть и смотреть, как пользуются невинной девушкой, потому что она сама себя подставила под удар.
Она ухмыляется, и если бы это не было так раздражающе, я мог бы счесть это сексуальным. — Не-а. Ты тоже это чувствуешь. Это притяжение между нами.
Ее палец проводит между нами.
Я насмехаюсь и снова начинаю идти. Господи, я не могу быть таким прозрачным. Особенно когда она пьяна и под кайфом.
Она немного спотыкается, когда догоняет меня. Я сжимаю руки, чтобы не оборачиваться и не убедиться, что с ней все в порядке. По какой-то причине она некоторое время молчит. Слава Богу. Она просто старается не отставать от заданного мной темпа, а это очень быстро. Все, что мне нужно, - это доставить ее в безопасное место в ее комнате и уйти, пока я не совершил что-нибудь необдуманное и глупое.
Когда в поле зрения появляется дом Ромы, напряжение внутри меня рассеивается.
— Почему ты говоришь, что я слишком молода для тебя? Я всего на три года моложе тебя.
Весь стресс и напряжение возвращаются, как будто и не уходили.
Она сошла с ума, если думает, что я затеял с ней этот разговор. Ни за что на свете. Такой девушке, как Ария, не нужно ничего знать.
— Ты просто собираешься игнорировать меня? По-взрослому.
Я слышу ее раздражение и предполагаю, что она закатывает глаза.
И снова я ничего не говорю, просто продолжаю идти, пока она отстает.
— Я просто буду продолжать донимать тебя этим, пока ты мне не скажешь.
— Меньшего я и не ожидал, — наконец говорю я, когда мы уже подходим к дверям "Римскому дому".
Еще несколько минут, и я свободен.
— Что ты вообще делал там сегодня вечером, если не развлекался? Какой был смысл идти? — В ее тоне звучит осуждение.
Не то чтобы я мог сказать ей правду. Потому что в этой школе не принято веселиться, и это была лишь слабая попытка выпустить пар.
Обычно я не посещаю лесные вечеринки, но поскольку моего знакомого из службы безопасности уволили за неделю до начала занятий, в этом году мне сложнее протащить свое дерьмо, чем в прошлом. К счастью для меня, у него были проблемы с азартными играми, что делало его восприимчивым к взяткам. К несчастью для него, школа узнала о его пристрастии и уволила его.
Теперь мне нужно пробиваться в другие места, иначе мне крышка.
И вот, когда Алессандро зашел ко мне в комнату, чтобы уговорить меня присоединиться к нему, я уступил. Подумал, что это хороший шанс немного развеяться и отвлечься.
Я открываю дверь и жестом приглашаю ее войти в здание. На удивление, она проходит без возражений, но с напряженной спиной. Как только за нами закрывается дверь, и мы начинаем идти к лифту, она снова пристает ко мне.
— Скажи, почему ты говоришь, что я слишком молода для тебя?
Мне повезло. Алкоголь, кажется, развязывал ее язык. Потрясающе.
К счастью, все, должно быть, на вечеринке, потому что в лаунж-зоне никого нет, чтобы подслушать ее.