— Я же сказал, мы не будем об этом говорить.
Я нажимаю пальцем на кнопку подъема лифта.
Она встает рядом со мной, и я чувствую на себе ее взгляд. — Но я хочу знать. Это бессмысленно.
Я провожу рукой по волосам, разочарование кипит в моей крови.
Двери лифта звенят, открываются, мы заходим внутрь, и я поворачиваюсь к ней лицом.
— Просто скажи мне. Ну же, Габриэле. Почему...
Я поворачиваюсь в ее сторону. — Может быть, "молодая" - не совсем подходящее слово.
На ее губах появляется небольшая ухмылка, как будто она добилась своего.
Лучше было бы сказать "невинная". Я нажимаю кнопку ее этажа, и двери закрываются.
Я поворачиваюсь лицом к дверям, желая, чтобы лифт поторопился, и я смог покинуть это замкнутое пространство вместе с ней. Но не успел я и вздохнуть, как она прижалась ко мне - ее упругая грудь прижалась к моей груди, ее сладкий аромат заполнил мои ноздри.
— С чего ты взял, что я такая невинная? — мурлычет она и проводит рукой по моей груди.
Она кладет руку на мой ремень. Я нажимаю кнопку "стоп" на лифте, и он с грохотом останавливается. Глаза Арии загораются от вожделения, словно я собираюсь наконец воплотить в жизнь все ее фантазии. Но не успевает она моргнуть длинными темными ресницами, как я прижимаю ее спиной к стене лифта, а ее запястья оказываются в моих руках высоко над головой.
— Не надо, — шиплю я, пытаясь напугать ее.
Ее дыхание сбивается. Вместо того, чтобы отстраниться, как я хотел, она выгибает спину, как будто это ее заводит.
— Или что?
Ее взгляд падает на мои губы, и, черт возьми, я так сильно хочу наклониться и поцеловать ее. Высасывать воздух из ее души, пока не останется только ее непреклонная потребность.
Но мне не нужен гнев отца и ее брата, который обрушится на меня. Такая, как Ария, не смогла бы выдержать общения с таким, как я. Она бы, наверное, в ужасе смотрела на меня, если бы узнала, чего я на самом деле хочу с ней, что играет в моей голове поздно ночью.
— Тебе нужно прекратить это дерьмо, Ария. Между нами ничего не будет, независимо от причин. Поняла?
Я смотрю в ее темные глаза, остекленевшие от травки, ее веки тяжелеют от потребности, бурлящей между нами.
— Я вижу тебя насквозь. Почему ты не можешь просто признать, что хочешь этого? Ты хочешь меня?
Ее язык проводит по нижней губе.
Боже, помоги мне, я наклоняюсь. Не сильно, может, на дюйм. Но я должен отступить, а не поддаваться искушению. Ария наклоняет подбородок, приглашая поцеловать ее. И когда я уже подумываю о том, чтобы взять то, чего так жаждал, ее подбородок опускается, и ее тошнит, накрывая обе наши туфли.
Вонь рвоты наполняет воздух, и я со вздохом закрываю глаза. Я поворачиваюсь и нажимаю кнопку своего этажа.
Я решил не раздражаться из-за того, что только что произошло, потому что она оказала мне услугу. Я собирался сделать самую глупую вещь, которую только мог.
9
АРИЯ
Я стону. Одной частью от досады, другой - от того, что мой желудок перевернулся сам собой. Голова кружится, в маленьком помещении раздается гул лифта, и Габриэле тащит меня по коридору. Только ступив в комнату, я понимаю, что мы не в моей, а в его.
Если бы меня не тошнило, я бы, наверное, радовалась, что он позволил мне войти в свое святилище. Я бы каталогизировала все, что здесь есть, но у меня на уме только одно. Я бросаюсь дальше в его комнату, нахожу дверь в ванную и падаю перед унитазом за несколько секунд до того, как начнется очередная порция рвоты.
Через несколько секунд большие руки отводят мои волосы от лица.
Когда мой желудок закончил очищаться, я остаюсь на месте, переводя дыхание. Мне так неловко смотреть в глаза человеку, которого я так старалась впечатлить весь прошлый год.
— Полагаю, ты думаешь, что это только доказывает твою правоту, — говорю я в унитаз и тянусь к ручке, чтобы спустить воду.
Он ничего не говорит, и я медленно поправляю себя. Он убирает руку с моих волос. У меня все еще немного кружится голова, но желудок немного успокоился, когда он опустел.
Он игнорирует мой вопрос. — Как ты себя чувствуешь сейчас?
— Лучше, чем несколько минут назад.
Он кивает, губы сжаты в тонкую линию.
— Давай приведем себя в порядок. Нам нужно принять душ. — И быстро добавляет: — Только не вместе.
Он прочищает горло.
Я сдерживаю свое разочарование. Не похоже, чтобы я была в форме для чего-то еще, кроме постели. — Ладно, я пойду в свою комнату.
Габриэле делает шаг вперед. — Я не это имел в виду.
Он выглядит противоречивым, но все же говорит: — Сначала ты, потом я.
— Мне не нравится быть там, где меня не ждут.
— Ты не уйдешь. — В его голосе нет намека на слабость. — Ты не можешь быть одна сегодня вечером, а все остальные все еще на вечеринке. Если ты потеряешь сознание, то можешь захлебнуться собственной рвотой.
— Со мной все будет в порядке.
Я отталкиваюсь от пола, чтобы встать, и спотыкаюсь.
Руки Габриэле лежат на моих плечах, чтобы поддержать меня.
— Ты проведешь ночь здесь, чтобы я мог присматривать за тобой. На этом все. — Когда я ничего не говорю, он опускает руки и отходит назад. — Я принесу тебе футболку или что-нибудь еще, чтобы ты могла спать, а потом ты сможешь принять душ.
Я киваю, и он выходит из ванной.
Этот человек так запутан. В одну минуту он ведет себя мерзко и отталкивает меня, а в другую - беспокоится о моей защите. Это не имеет никакого смысла.
Может, он боится, что у него начнутся проблемы с моим братом, если тот узнает, что Габриэле видел меня в таком состоянии и ничего не предпринял.
Я слышу, как он открывает один из ящиков комода, а затем возвращается с простой черной футболкой, которую кладет на стойку.
— Ты можешь принять душ самостоятельно или у тебя слишком кружится голова и тебе нужна помощь? — Он тяжело сглатывает, словно не знает, что может мучить его больше.
Если бы мне было лучше, я бы солгала и сказала, что мне нужна его помощь, но я не хочу вознаграждать его доброту нечестностью. — Я и сама справлюсь.
Он коротко кивает мне и выходит из комнаты, закрыв за собой дверь.
Сняв пропитанную рвотой одежду и обувь, я включаю душ и встаю под теплые струи. Есть что-то интимное в том, чтобы находиться в душе Габриэле. Его дорогой шампунь имеет мужской запах, а не цветочный, как женский. Я намазываю им волосы, думая о том, что не мыла их какое-то время, как будто я теперь преследователь. Я беру его средство для мытья тела и вдыхаю древесно-пряный аромат, наполнивший машину той ночью, тот самый, что остался в лифте до того, как меня вырвало. Я провожу им по своему телу, как будто это его руки моют меня. О Боже, мне нужна серьезная помощь.