Весь оставшийся вечер я смотрю на Арию. За это время я успел заметить, как она смеется с Домом, кладет руку ему на предплечье и наблюдает, как он убирает что-то в ее длинные пышные волосы. Каждый такой случай словно сбрасывал с моей груди еще больший груз.
Через два часа после начала мероприятия я больше не могу этого выносить. Мне нужно убираться отсюда, пока я не сорвался и не дал всем понять, как сильно я хочу Арию Косту.
Я мало что ценю больше, чем контроль, а Ария каждый раз толкает меня на грань потери контроля.
— Вот. — Я перекладываю оставшиеся чипсы Сандро. — С меня хватит этого дерьма. Увидимся завтра.
Я не жду, пока он ответит. Вместо этого я встаю со своего места и иду через зал в коридор. Конечно, у судьбы на меня другие планы, потому что как только я выхожу из зала, Ария выходит из туалета и направляется ко мне. Ее шаги замедляются, пока она идет ко мне, но она поднимает подбородок, как гордая женщина, которой она хочет, чтобы все верили, что она такая и есть.
Я не знаю, что происходит. В один момент мы идем навстречу друг другу, и я говорю себе, что ничего не сделаю и не скажу ей, а в следующий момент я прижимаю ее к стене. Но вместо того чтобы протестовать, она стоит, тяжело дыша, и смотрит на меня своими похотливыми глазами.
— Что, черт возьми, ты себе позволяешь? — Я плюнул в нее, злясь на себя за то, что поддался своей потребности в ней.
— Что ты имеешь в виду? — Ее голос задыхается. Мой взгляд пробегает по ней сверху вниз, запоминая ее изгибы в облегающем платье.
— Ты здесь с Домеником. Почему?
Я прижимаюсь к ней всем телом, и она раздвигает ноги, освобождая место, чтобы мое бедро терлось о ее сердце, пока я сцепляю ее руки на стене.
Искра в ее темных глазах говорит о том, что она не позволит мне остаться безнаказанным. Она будет бороться со мной. — Какое тебе дело? Ты ясно дал понять, что не хочешь иметь со мной ничего общего.
— Мне все равно. Не по тем причинам, по которым ты хочешь.
Лгунья.
— Но если он хоть как-то замешан в этой схеме, тебе нужно следить за собой. Ты не единственная, кому есть что терять.
Я прижимаюсь бедром к ее ногам, и она вдыхает, но ничего не показывает.
Ее глаза сужаются, а на полных губах появляется небольшая ухмылка.
— Ты продолжаешь притворяться, что именно поэтому ты злишься. Ты лжешь себе, потому что в глубине души знаешь, что дело не только в этом.
Она держит меня в поле зрения, не отступая.
С проклятием я отталкиваюсь от стены, отпуская ее, и ухожу. Она права, и мы оба это знаем. Я никого не обманываю.
Я лежу в постели и не могу уснуть, обдумывая все возможные варианты.
Во-первых, продолжать избивать себя мыслями об Арии и никогда не быть полностью удовлетворенным. Это менее чем привлекательно.
Во-вторых, поговорить с ее братом и признаться ему, что у меня есть некоторый интерес к его младшей сестре, и попросить его благословения на свидание с ней. Менее привлекательно, чем первый вариант. Неужели я действительно хочу, чтобы мне надрали задницу сегодня вечером?
В-третьих, поддаться притяжению между нами и надеяться, что когда она увидит, чем я увлекаюсь, это не отпугнет Арию навсегда. Я чертовски хочу.
Неужели моя доминирующая сторона окажется слишком сильной для такой невинной девушки, как она?
Но потом я вспоминаю ее реакцию, когда я прижал ее к стене сегодня вечером... как потяжелели ее веки и раздулись ноздри. Как она сжала бедра вокруг моей ноги. Как ее соски запульсировали под тканью платья.
Возможно, ей нравится, когда ее контролируют? Может, ее заводит моя доминирующая сторона?
Если бы я был с ней, это было бы меньше похоже на развращение и больше на жажду, если бы я давал ей то, что ей действительно нужно, то, чего она желает?
Пролежав в постели еще час, я решаю, что есть только один способ узнать наверняка. Уже поздно, и, поднимаясь по лестнице в ее комнату, я говорю себе, что не попаду в ад за то, что собираюсь сделать. Потому что я почти не сомневаюсь, что Арии понравится то, что я предлагаю сегодня. Вопрос в том, что будет потом?
Я выглядываю в маленькое окошко в двери на лестничной площадке и не вижу никого в коридоре, поэтому выхожу и иду к ее комнате, где тихонько стучу в дверь. Она не отвечает, и я стучу еще раз. Дверь распахивается, и передо мной предстает Ария, одетая лишь в безразмерную светло-фиолетовую футболку. По крайней мере, в моем воображении, на ней нет нижнего белья.
— Габ.
Должно быть, она спала, потому что ее глаза выглядят сонными, а волосы взъерошены так, что мне хочется, чтобы это сделали мои руки.
Ее сокращение моего имени заставляет меня чувствовать себя еще более собственником, чем я уже чувствую себя по отношению к ней. Она никогда не делала этого раньше. Очень немногие делают это, по крайней мере, мне в лицо.
Я ничего не говорю и делаю шаг мимо нее, говоря себе, что это потому, что я не хочу, чтобы кто-то застал меня здесь, хотя на самом деле это потому, что мне нужно быть ближе к ней.
Мне нужны ответы на вопросы, которые крутятся у меня в голове.
Мне нужно знать, прав ли я насчет нее.
— В Майами, когда ты поняла, что это за место, почему ты сразу не уехала?
Она вздыхает позади меня, и я поворачиваюсь к ней лицом, заставая ее врасплох. Она моргает и смотрит так, будто пытается вспомнить, о чем я спрашивал. Затем ее губы истончаются, и она бросает на меня злобный взгляд. — Ты действительно пришел сюда посреди ночи, чтобы читать мне нотации?
— Отвечай на вопрос, Ария.
Она вскидывает руки вверх, кажется, в отчаянии.
— Потому что мне было любопытно. Потому что я была возбуждена. Потому что я хотела исследовать свою сексуальность. Не знаю, выбирай сам. — Она идет к своей кровати. — А теперь избавь меня от лекции о том, как я втянула нас во всю эту кашу, и уходи. Я возвращаюсь в постель.
Я никогда не встречал никого похожего на нее - по крайней мере, в моем мире. Она милая, но когда дело доходит до дела, у нее есть хребет. Например, когда она выгнала меня из своей комнаты, или когда она назвала меня дерьмом. Она так открыто говорит о своей сексуальности и, кажется, не стыдится того, что хочет ее исследовать.
Женщин в моем мире воспитывают так, чтобы они служили своему мужу, конечно. Но они должны быть матерями и бесхитростными. Вместо того чтобы удовлетворять свои собственные потребности, они работают над удовлетворением потребностей своих партнеров.
Но Ария не такая. Потому ли, что она всегда была такой, или это побочный продукт того, что ее отец умер и больше не может властвовать над ней, я не знаю. Да и не важно.