— Моя мама знает, что мы едем? — спрашивает Ария, когда водитель, с которым Марселло договорился, везет нас в направлении пентхауса, в котором ее мама жила вместе с отцом.
Я качаю головой и беру ее за руку. — Нет. Она уехала.
Она мотает головой в мою сторону. — Правда?
— Так сказал твой брат. Он сказал, что она в длительном отпуске на Карибах.
Она хмурится.
— Что? — спрашиваю я.
— Это просто странно, я думаю. Я не думала о том, что у моей мамы есть жизнь вне дома, в котором я выросла, но теперь, когда отца нет, а мы с братом уехали из дома... в этом есть смысл. Странно, что она об этом не говорила.
Я сжимаю ее руку.
— Ария, когда твой брат узнал, что с тобой происходит, он отправил ее в отпуск.
Не знаю, почему ее так беспокоит, что она не была в курсе дел своей мамы, но это явно беспокоит. Надо будет покопаться в этом позже.
— О. — Она кивает, похоже, размышляя о чем-то. — Почему тогда мы остановились в отеле? Ты упоминал, что забронировал люкс. Мы можем просто остановиться у меня дома.
— Потому что мы не собираемся останавливаться в местах, связанных с вами или семьей Коста. Мы здесь под псевдонимом, используем карты, которые никто не сможет отследить до меня. Мы в безопасности. Если кто-то будет шпионить, он просто найдет мистера и миссис Кавалли в номере отеля.
Она ухмыляется. — Ты сделал нас мистером и миссис?
Я со смехом качаю головой. Наверное, да. Я даже не задумывался об этом, когда делал это, просто это было естественно.
— Не думай, что я романтик, Ария. Ты будешь только разочарована.
Я целомудренно целую ее губы.
Ее глаза сверкают, когда она смотрит на меня. — Ты романтичнее, чем думаешь.
Я хихикаю и сжимаю ее руку. — Поверю тебе на слово.
Я так сильно изменился с тех пор, как встретил ее. Не могу представить, кем я стану в ближайшее время.
28
АРИЯ
Я почти чувствую себя чужой в пентхаусе моей семьи. Хотя я отсутствовала не так долго, кажется, что прошло больше времени. Все вокруг неподвижно и безмолвно. Ни один свет не горит, и наши шаги отдаются эхом, когда мы проходим через фойе.
— Так вот где ты выросла… — Габриэле шагает впереди меня, когда мы выходим на простор совмещенной гостиной и столовой.
— Да. Я переехала сюда, когда мне было семь лет. У нас тоже был дом, но большую часть времени мы проводили здесь во время учебного года. Мама продала дом сразу после смерти отца и купила дом в Хэмптоне.
Я не упоминаю, что думаю, что она уехала туда, чтобы забыть воспоминания, которые хранят эти стены и стены нашего особняка.
Он рассеянно кивает. Клянусь, он изучает планировку, запоминая ее. — Покажи мне свою спальню.
Мой пульс вздрагивает от мысли, что мы сейчас разденемся, но когда мы заходим внутрь, он кладет руки на бедра и осматривается. Я пытаюсь воспринять пространство его глазами - покрывало с оборками по низу, богато украшенная мебель, крест на стене над моим комодом. Наверное, для него все это выглядит по-юношески.
— Это то, чего я ожидал, — наконец говорит он.
— Правда?
Я встаю рядом с ним, и он кивает.
— Если бы у меня была сестра, я подозреваю, что ее комната была бы оформлена моей матерью точно так же. Эта комната - совсем не ты. Здесь нет ни личности, ни жизни.
Я не могу подавить улыбку, которая появляется на моих губах. Это, как ни странно, один из самых приятных комплиментов, которые мне когда-либо делали.
— Где живет твоя семья? — спрашиваю я.
— Я больше не живу со своей семьей. Я живу к северу от центра Сиэтла, в доме в Бродмуре.
Я несколько раз моргаю от удивления.
— Тебя это шокирует?
Я хихикаю.
— Я просто представляла тебя в каком-нибудь супертехнологичном доме в центре города, полном компьютеров. Как хакерское убежище или что-то в этом роде.
Он смеется. — Хакерское убежище?
Улыбаясь, я пожимаю плечами. — Ты спросил.
— Спрашивал. — Он прижимает поцелуй к моему виску. — Пойдем в офис твоего отца. Я не хочу задерживаться здесь надолго, на всякий случай.
Я веду его за собой. Дверь не заперта, и видно, что мой брат уже забрал много вещей. Мне разрешалось входить сюда только по вызову отца, и странно находиться здесь без него. От такого явного напоминания о том, что отца больше нет, боль в груди усиливается.
Я до сих пор чувствую запах табака его сигар. Я вижу его за большим богато украшенным столом, откинувшимся в кресле, с животом, втянутым под рубашку, читающим мне лекции о том, что нужно делать и как быть презентабельным для нашей семьи. Я должна поблагодарить Марселло, потому что не уверена, что мой отец позволил бы мне поступить в Академию Сикуро.
Он мог быть злым человеком. Я выросла, слыша ссоры и требования, которые он предъявлял моей маме. Хотя я никогда не видела его с другой женщиной, я не настолько глупа, чтобы думать, что их не было. Но мама всегда держала это в тайне.
— Это папа подарил тебе ожерелье? — спрашивает Габриэле, становясь рядом со мной и кивая вниз, где я перебираю его пальцами.
— Откуда ты знаешь?
Он пожимает плечами.
— Ты часто играешь с ним, когда упоминаешь отца или когда у тебя стресс. Я подумал, что это сентиментально, и поскольку это первое, что ты сделала, когда мы вошли сюда, я сложил два и два.
Наверное, меня должно пугать то, насколько он наблюдателен, но я помню, насколько наблюдателен мой брат. Они оба - люди, обученные видеть то, что не видят другие. Чтобы сохранить свою семью и своих людей в безопасности, у них нет другого выбора, кроме как замечать и расшифровывать вещи раньше других.
— Думаю, это был единственный подарок, который он выбрал для меня сам. Все остальное... дни рождения и Рождество - все это делала моя мама. Я думала, что, когда я стану старше, наши отношения могут развиваться.
Габриэле обхватывает меня руками, позволяя им свободно свисать вокруг моей талии. — Тогда я понимаю, почему он особенный.
В моем горле образуется комок, и я тяжело сглатываю.
— Наверное, это звучит странно, но иногда я забываю, что он мертв. Бывало, что я не видела его по несколько дней, когда он... работал или делал что-то еще. А теперь, когда я уехала в школу, я все равно не вижу его там. Это легко забыть, и от этого чувство вины становится еще тяжелее.
Он наморщил лоб. — Почему ты чувствуешь себя виноватой?
— У нас с отцом были натянутые отношения. Он не очень хорошо относился к моей маме, и я очень на него за это обижалась. А из-за того, что я...
— Своевольная и упрямая? — Он приподнял бровь.
Я закатываю глаза.
— Мы часто сталкивались. Может, я думала, что у нас будет время наладить наши отношения, а может, и нет, не знаю, но дело вот в чем. Я никогда не задумывалась о том, что буду чувствовать, если он уйдет, а теперь уже слишком поздно что-то менять. Хотя я не уверена, что он вообще изменился бы.