Я спешу уйти, не желая, чтобы кто-нибудь из них меня увидел.
Слезы текут по моему лицу, пока я бегу, не обращая внимания на то, куда бегу. Мне все равно, я просто хочу выбраться отсюда. Я не хочу никого видеть, мне слишком стыдно и неловко, что я позволила себе поверить в то, что Габриэле действительно испытывает ко мне чувства.
Неужели я была настолько отчаянной и наивной?
Я всегда была неважной в жизни каждого человека. То, что я делала, никогда не имело значения, потому что я была всего лишь дочерью. Что ж, дочери тоже имеют значение. Я хочу иметь значение в чьей-то жизни. И я думала, что имею значение в жизни Габриэле.
Тут меня осеняет мысль, и я останавливаюсь, потрясенная. Возможно ли, что он организовал все это - доставку приглашения в секс-клуб в Майами, фотографию и все, что последовало за этим, - как способ сблизиться со мной? Сыграть в героя и заслужить мое доверие?
Я наклоняюсь, и меня тошнит, и я бблагодарна что нахожусь на улице.
Господи, как же я была глупа. Я всю жизнь прожила среди мужественных мужчин и знаю, что у них есть долг перед семьей и прежде всего перед собой. Неужели я думала, что только потому, что видела, как сильно изменился мой брат в результате отношений с Мирой, Габриэле тоже изменится? Марселло был исключением, а не правилом.
Я выплевываю последние капли рвоты изо рта и выпрямляюсь, пытаясь сделать глубокий, очищающий вдох. Но не успеваю я сделать и одного вдоха, как на мое лицо опускается что-то, и меня поглощает темнота.
Моя попытка закричать пресекается, когда рука зажимает мне лицо, и я снова упираюсь в чью-то грудь. Я сопротивляюсь, но руки, похожие на тиски, обхватывают меня за живот и поднимают, унося прочь.
Куда - понятия не имею. Слепая паника охватывает меня. Я борюсь и борюсь, изматывая себя, но безрезультатно. Все, что я делаю, ничего не меняет в железной хватке вокруг меня.
Дыхание становится все быстрее и быстрее, а в голове все туманнее. Я пытаюсь замедлить дыхание, чтобы не захлебнуться, но когда двое парней на заднем плане говорят по-русски, я паникую еще больше, и все вокруг становится черным.
Когда я просыпаюсь, первое, что я осознаю, - это то, что мои плечи и запястья горят. Голова наклонена вперед, и я медленно поднимаю ее, несколько раз моргая и осматривая бетонную комнату вокруг себя. Комната выглядит точно так же, как та, из которой я по воскресеньям звоню домой маме.
Но когда я вижу перед собой двух русских братьев, я понимаю, что нахожусь не в Римском доме. Должно быть, я нахожусь в Московском доме на вражеской территории.
— Рад видеть, что ты решила присоединиться к нам, — говорит тот, что повыше.
Я знаю, кто он. Все в кампусе знают.
Феликс Аминов.
Феликс - глава Братвы Аминов. Он ровесник Габриэле и возглавил организацию в прошлом году, когда предыдущий лидер, не имевший наследников, был убит. Феликс занял этот пост, выследив тех, кто это сделал, и замучив их до смерти.
По крайней мере, так гласят слухи.
Когда его холодный взгляд устремляется на меня, я понимаю, что руки у меня связаны за спиной - отсюда и боль в плечах, - и понимаю, что этот человек не намерен отпускать меня отсюда живой.
— Замечательно наконец-то встретиться с вами лицом к лицу, а не только через текст.
Он улыбается, но улыбка не достигает его глаз. Его русский акцент присутствует, но не очень сильный, что свидетельствует о его пребывании в Америке.
— Чего ты хочешь? — Я сужаю глаза, глядя на него. Может быть, если я выиграю время, этого будет достаточно, чтобы кто-то понял, что я пропала.
Я мысленно представляю своего брата и Габриэле.
Габриэле.
Одна мысль о нем - как удар плетью. По крайней мере, Габриэле не выдумывал про русских ради собственной выгоды.
Феликс делает шаг вперед и медленно проводит кончиком пальца по моей щеке. Я замечаю, что в другой руке у него пистолет. Как, черт возьми, он его сюда протащил?
— Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, rodnaja.
Я отдергиваю голову от его прикосновения. — Я не знаю, где находится USB, который ты ищешь. Если бы знала, то уже отдала бы его.
— Ты лжешь. — Он пристально смотрит на меня.
Я качаю головой. — Я не лгу.
Через долю секунды после того, как слова покидают мой рот, он бьет меня по щеке.
Голова кружится, в ушах звенит. Мне требуется мгновение, чтобы снова взять себя в руки. Когда я это делаю, я хмуро смотрю на него. — Что на этом USB такого важного?
Он наклоняется и ухмыляется, но это жестоко.
— Мы получили информацию, что у него есть что-то на нас, что-то, о чем мы не хотим, чтобы кто-то знал. Без сомнения, он приберегал это до удобного момента. Я бы так и поступил. Теперь я хочу вернуть это.
— Я уже сказала тебе, что не знаю, где он. Я везде искала.
— Тогда ты для меня бесполезна.
Я напряглась.
— Игорь, позаботься о ней. — Феликс идет к двери.
Паника охватывает меня быстро и стремительно. Мне нужно что-то делать. Что угодно. — Нет! Подождите!
Феликс останавливается спиной ко мне.
— Я могу продолжить поиски или спросить брата, если он что-нибудь знает.
Они не знают, что я уже втянула Марселло в это дело. Мне просто нужно продолжать тянуть время, пока кто-нибудь не поймет, что я пропала. Габриэле не знает, что я знаю о его плане в отношении меня. Может быть, он тоже придет.
— Не волнуйся, мы спросим твоего брата. Мы думаем, что после твоей смерти у него появится дополнительная мотивация, чтобы его невесту не постигла та же участь.
— Пожалуйста, вы не должны этого делать!
Слезы текут по моим щекам.
Лицо Феликса превращается из ледяной жестокости в ярость, словно кто-то щелкнул выключателем, и он шагает обратно ко мне, наклоняясь так, что мы оказываемся лицом к лицу. — Тебе некого винить, кроме себя!
Он протягивает руку вперед, и я вздрагиваю, думая, что он собирается ударить меня снова, но вместо этого он срывает с моей шеи ожерелье и бросает его в сторону. Я слышу, как оно ударяется о стену. Я дрожу, из моей груди вырываются рыдания о том, что это мои последние минуты.
Феликс выглядит так, словно решает, как именно он собирается заставить меня страдать, когда Игорь говорит ему сзади: — Pakhan.
Феликс оглядывается на него через плечо, и я тоже бросаю взгляд. Игорь указывает на пол. Проследив за направлением его пальца, я вижу, что он указывает на мое ожерелье, которое отскочило от стены и упало в паре футов от нас.
Когда я понимаю, на что он указывает, мои глаза расширяются.
Феликс поворачивает голову обратно ко мне, и я встречаю его взгляд, когда на его лице появляется медленная садистская улыбка.
35
ГАБРИЕЛЬ
Я покинул отца во дворе, расстроенный тем, что все пошло не так, как я хотел. Хотя, по крайней мере, теперь он ничего не подумает о том, что я провожу время с Арией, даже если мне придется солгать ему, чтобы это произошло.