Родители не хотели, чтобы Холл стал свидетелем отправки. Они оставили его в пабе на Большом бульваре, вручив три фунта и наказав никуда не уходить, пока не вернутся. Но Холл не был ребенком: он вышел из паба и пошел за ними к Цитадели. Отец упал в обморок незадолго до отправки, мать пыталась привести его в чувства, поэтому, в конце концов, один лишь Холл стал свидетелем отправки. Один лишь Холл видел, как Саймон растворился в городе и покинул их навсегда.
Той ночью семья осталась в Новом Лондоне, в одном из захудалых трактиров, которые предлагала Кишка. В конце концов, ужасный запах выгнал Холла на улицу, и он бродил по Кишке в поисках лошади, решив последовать за клетками по Мортийской трассе, чтобы освободить Саймона или умереть. Возле одного из пабов он нашел лошадь и как раз пытался распутать сложный узел, когда ему на плечо опустилась чья-то рука.
– Ты что творишь, деревенский крысеныш?
Мужчина был настоящим великаном, выше отца Холла, вооруженным и облаченным в доспехи. Холл подумал, что ему недолго осталось коптить небо, и какая-то его часть даже обрадовалась.
– Мне нужна лошадь.
Мужчина пристально поглядел на него.
– Кого-то отправили?
– Не ваше дело.
– Еще как мое. Лошадь-то моя.
Холл вытащил нож для разделки бараньих туш, надеясь, что незнакомец не разбирается в оружии.
– У меня нет времени спорить. Мне нужна лошадь.
– Убери это, мальчишка, и не глупи. Груз охраняет восьмерка Кейдена. Уверен, ты слышал о Кейдене даже в своей дыре. Им твой ножик – на один зубок.
Незнакомец взял лошадь под уздцы, но Холл поднял нож, преграждая ему путь.
– Не хочется опускаться до воровства, но я спешу.
Незнакомец посмотрел на него долгим оценивающим взглядом.
– Что ж, бери. Парень ты, вижу, правильный. Фермер?
– Пастух.
Незнакомец еще мгновение его поизучал, а потом сказал:
– Хорошо, парень. Вот как мы поступим. Я одолжу тебе своего коня. У него весьма говорящее имя – Прок. Ты поскачешь на нем по Мортийской трассе и посмотришь на этот груз. Если не дурак, поймешь, что у тебя нет ни единого шанса, и тогда останется два варианта. Или умереть без толку, или развернуть коня и доскакать до моей казармы в Уэллсе, и там мы поговорим о твоем будущем.
– О каком еще будущем?
– О жизни солдата, парень. Если конечно, ты не намерен провести всю оставшуюся жизнь по уши в овечьем дерьме.
Холл неуверенно посмотрел на незнакомца, силясь понять, в чем тут подвох.
– А что, если я просто ускачу на вашей лошади?
– Не ускачешь. Тебе не чуждо чувство долга – иначе ты никогда бы не впутался в эту глупую затею. И потом, на случай, если придется отправиться за тобой, у меня есть целая армия лошадей.
Незнакомец повернулся и отправился обратно в паб, оставив Холла у коновязи.
– Кто вы? – крикнул Холл ему вслед.
– Майор Бермонд с Правого Фронта. Скачи быстрее, парень. И если с моей лошадью что-то случится, я спущу с тебя твою жалкую овцелюбивую шкуру.
Проскакав всю ночь, Холл догнал груз и убедился, что Бермонд был прав: это была настоящая крепость. Солдаты обступали каждую клетку, тут и там в их рядах краснели мантии наемников Кейдена. У Холла не было меча, но и меч – он это прекрасно понимал – ему бы тут не помог. Он не мог даже подойти поближе, чтобы найти Саймона: когда парень попытался приблизиться к клеткам, один из наемников Кейдена выпустил стрелу, промахнувшись не более чем на фут. Все было, как говорил майор.
Однако он продумал нападение на поставку и то, как все закончится: ужасное будущее, которое он учуял уже во время поездки в Новый Лондон, будущее, в котором его родители смотрели на него и видели только Саймона. Лицо Холла станет для них не утешением, а лишь ужасным напоминанием. Он натянул поводья, готовясь напасть, но тут случилось нечто, чего он не мог объяснить: сквозь кучу плотно набитых пленников в шестой клетке он вдруг заметил Саймона. Клетки находились слишком далеко от Холла, чтобы что-либо разглядеть, но он видел лицо брата. Свое собственное лицо. Если он предпримет самоубийственную атаку, от Саймона ничего не останется, даже могилы. И тогда Холл понял, что дело было не в Саймоне, а в его собственном чувстве вины, его собственном горе. Эгоизм и самоуничтожение, как часто случается, шли рука об руку.