– Выдавите Тир с холмов в Алмонт. Мы не можем пересечь границу в другом месте.
– Почему бы просто не обойти их с фланга? Пройти севернее, вдоль Фэрвитча?
– Нет, – твердо возразила Королева. – Я не хочу, чтобы армия приближалась даже на сотню миль к Фэрвитчу. Держитесь от него подальше.
Он пожал плечами.
– Вам виднее, Ваше Величество. Дайте мне несколько дней, чтобы привести в порядок дела, и отправьте Валле, чтобы оповестить границу, что я приеду. Не хочу урегулировать вопросы ранга, когда прибуду. – Дукарте накинул плащ на плечи. – Кстати, кое-что еще об этом лидере повстанцев, Левье.
– Да?
– Его акцент, Ваше Величество. Несколько заключенных об этом упомянули. Он хорошо спрятался, но его произношение говорит, что он не мортиец. Он тирец.
– Чтобы тирец разжигал восстание в Ситэ-Марше?
– Я мог бы выяснить это, Ваше Величество, но я еду на западный фронт.
Королева открыла было рот, чтобы отчитать его, но потом закрыла: новый командующий уже вышел из комнаты, окутанный вихрем холодного воздуха, развевающего его черный плащ. Тем не менее даже эта выходка, резкая и неуважительная, вселяла надежду. Дукарте придумает, как выдавить тирцев с Пограничных Гор: стратег он безжалостный. Дукарте – именно такой командир, в котором она сейчас нуждалась. Однако беспокойство вновь зашевелилось в ней сразу после его ухода. Почему темное существо запретило ей вторгаться в Тир? Оно защищает девчонку? В голову пришло неприятное подозрение: возможно, темное существо оценило ее. Оценило ту девчонку, как однажды оценило саму Королеву. С помощью темного существа она поднялась до великого владычества, но всегда знала, что эта помощь не бесплатна. Взамен она должна была найти способ освободить его из заключения в Фэрвитче. Но она достигла предела своих сил, по крайней мере, пока не завладеет тирскими сапфирами. Если она больше не нужна темному существу, тогда у нее нет никаких рычагов воздействия на него. Мысленно перебрав все свои проблемы, Королева поняла, что попала в беду. Мортийскую армию унизили на Равнинах. Темное существо хозяйничало за пределами своих границ. Повстанцы в Ситэ-Марше нашли лидера, коварного тирца без лица. Разум Королевы вгрызался в новые обстоятельства, неоднократно покусывая каждое из них, словно расковыривая язву, смакуя боль, но не находя решения.
За углом, в коридоре, ведущем к лестницам, рабыня Эмили, присевшая в глубоких тенях, выпрямилась. Она прибыла в Демин с партией дани в прошлом октябре, но на аукцион не выставлялась. Двое мужчин, оба очень вежливые, выбрали ее из клетки, раздели, тщательно осмотрели – на вшивость или уродства, поняла Эмили, – прежде чем посадить в повозку с несколькими другими рабами и рабынями, предназначавшимися для Демина. Эмили была высокой женщиной, красивой, но крепкой: как раз такой рабыней, как нравились Красной Королеве. Поэтому ее и выбрали. Эмили скучала по родителям, по братьям и сестрам, тосковала по ним каждый день. Но тоска бледнела по сравнению с тем, что больше никому из них не придется голодать. Поспешно осмотревшись, Эмили осторожно пошла по коридору, натянув на лицо приветливую глуповатую маску, на случай, если кто встретится, и начала мысленно составлять послание Булаве.
– Королева Глинн.
Келси уронила карандаш, вздрогнув. Сегодня она сидела в библиотеке одна, редкий случай. Должен был прийти отец Тайлер, но он нежданно-негаданно заболел и прислал извинения. Пэн, конечно, был с ней, но не нарушал ее одиночества: он задремал на соседнем диване, пока Келси работала. Если бы вошел Булава, он бы устроил Пэну взбучку, но Келси радовалась, что он немного поспит.
Теперь, когда тонкий шепелявый голос снова заговорил, Пэн, дернувшись, проснулся.
– Вы катитесь к смерти, Королева Глинн.
Келси повернулась и увидела перед собой младшую дочь Андали. Девочка была крошечная, настоящая пикси, тонкокостная, как Андали, с темными густыми волосами. Келси медлила: с детьми она обращаться не умела. Лучшее, что она могла придумать, так это говорить с ними, как с маленькими взрослыми. Но потом она заметила, что глаза девчушки, серые, как у матери, глядели далеко в пустоту. Ее обычно румяное личико – казалось, все дети Андали унаследовали цвет лица от отца – в свете свечей казалось бледно-молочным. Девочка была не выше рабочего стола Келси, совсем еще малышка, но Келси почувствовала внезапное желание отступить.
– Я вижу вас, Королева Глинн, – лепетала Гли. – Я вижу, что вы катитесь к смерти.
Келси вопросительно поглядела на Пэна.
Гли полагалось оставаться с Андали или Маргарет, но даже Келси знала об особенностях этого ребенка. Булава сказал, что она лунатик, и ее несколько раз находили блуждающей в неожиданных местах Королевского Крыла, даже в закрытых комнатах. Но Булава ничего не говорил о том, что Келси видела сейчас. Девочка не спала: ее глаза были открыты и куда-то вглядывались. Казалось, она не знала, где находилась.