Они с Йорком были знакомы уже двадцать лет.
— Вы должны воссоздать эту сыворотку! — Голос Йорка дрожал от отчаяния. — Я не могу говорить об этом так откровенно, как хотелось бы, доктор Винсон, но производство этой сыворотки сейчас значит для меня больше, чем что-либо в мире. В любом случае, попробуйте. Поработайте здесь, в моей лаборатории, месяц, год и назовите свою цену.
— О, дело не в деньгах, — запротестовал биохимик.
Однако он не смог до конца скрыть врождённую алчность своей натуры. Его глаза заблестели с нескрываемым интересом.
— Это будет стоить дорого. Ваше помещение оборудовано для работы с электронами и вольтами, а не с бактериями и морскими свинками. Мне пришлось бы многое приобрести…
— Тогда договорились, — объявил Йорк. — Любой ценой приготовьте мне 10 кубиков этого Эликсира!
— Эликсир? — Поведение доктора Винсона вдруг изменилось. — Вы сказали «Элексир»? Откуда вы скопировали эти формулы? Что они из себя представляют?
— Прямо скажем, не ваше дело, — Йорк не смог скрыть своего гнева. Ему всегда не особо нравился этот биохимик. На мгновение он пожалел, что выбрал его. И всё же он знал, что будет трудно найти более способного человека для выполнения этой задачи.
Доктор Винсон пожал плечами. Йорк продолжил:
— Вам заплатят за воссоздание сыворотки, не более того. Ознакомьтесь с химическим отделением моих лабораторий. Когда будете готовы, приходите в библиотеку. Я обсужу с вами условия и процедуру.
Он развернулся и ушёл. Доктор Винсон изучал листок в своей руке. Это была машинописная копия чьих-то исследовательских заметок. Чьих? Что они представляли собой? Эликсир? Дальнейшие размышления внезапно натолкнули его на одну мысль. Мэтью Йорк — Антон Йорк: отец и сын. За много лет до этого Мэтью Йорк опубликовал краткий трактат о тайне жизни. Он утверждал, что электрическая интерпретация жизни — единственный подход к её тайне. Он произвёл небольшой фурор, и его статья стала предтечей радиогенной теории. Однако больше о Мэтью Йорке ничего не было слышно.
За исключением, возможно, этого. Доктор Винсон в недоумении поднял листок.
В тот же день Йорк с волнением разговаривал со своей женой. Впервые он полностью объяснил ей секрет своей молодости — бессмертие своей плоти. Она не была так удивлена, как могла бы. Однако у неё резко перехватило дыхание, когда он добавил:
— А когда доктор Винсон приготовит сыворотку, она будет предназначена для тебя! Мы с тобой навсегда останемся друг с другом в вечной молодости, в самом расцвете сил!
Она внезапно оказалась в его объятиях и зарыдала.
— Я буду любить тебя вечно!
В течение следующего месяца в лабораторию Йорка поступил небольшой караван новых материалов. Разнообразные химикаты, ящики с аппаратурой, клетки с пищащими морскими свинками. Доктор Винсон с первого взгляда понял, что воссоздание сыворотки будет не простой затеей.
Лишь через месяц он начал получать первые результаты. Йорк часто приходил посмотреть на его работу. Они редко разговаривали. Его позиция заключалась в нетерпеливом ожидании. Иногда с ним была жена, и они вместе наблюдали за работой, тайком улыбаясь друг другу.
Винсон не оставлял попыток втянуть Йорка в разговор об этом загадочном проекте.
— Йорк, — пожаловался он однажды, — в данных, над которыми я работаю, чего-то не хватает. Мне нужно иметь всё. Где оригинальные заметки?
— Зачем они вам? — нерешительно возразил Йорк.
— В них может быть то, что мне нужно. Какая-то мелочь, которую вы забыли скопировать, но которая жизненно важна для успешного воссоздания. Посмотрите на эту морскую свинку. Сыворотка убила её, как и всех остальных, потому что это не та сыворотка.
Йорк замешкался. Какой-то инстинкт не позволял ему до сих пор показывать отцовские записи, ведь в них речь шла о невероятных вещах. И всё же ему была нужна сыворотка. И поскольку Вечность не предупредила его, он уступил. Но только научные заметки, а не дневник.
Нетерпеливые руки доктора Винсона перебирали пожелтевшие страницы. Его глаза сначала сверкнули, затем сузились. В его голове начала складываться цельная картина.
Спустя несколько недель лицо биохимика сияло от триумфа. Вместе с Йорком он наблюдал за здоровым поведением морской свинки, в вены которой накануне была введена лошадиная доза микробов бубонной чумы.
— Это маленькое животное устойчиво к микробам! — взволнованно объявил Винсон. — Оно прошло последнее испытание. Оно невосприимчиво ко всему, кроме насильственной смерти. Теперь у нас есть та же сыворотка, которую разработал ваш отец.