Хан ничего не решал без совета главного визиря.
— Я здесь, ваше ханское могущество!
— Поверить, что ли, рабу?
— Ваше ханское могущество, — зашептал визирь, — в вашу мудрую голову пришла мысль, что раб знает тайну воды. Если мы его казним, то вместе с ним умрет и тайна воды.
— Какая мудрая мысль пришла в мою голову! — самодовольно сказал хан и повелел:
— Палач, убирайся!
Визирь продолжал шептать:
— О величайший, пообещай им жизнь и свободу! Мы узнаем тайну, а потом отрубим рабу голову.
— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся хан.
Видя, что господину смешно, стала смеяться и свита. Но вдруг хан нахмурился, и все сразу замолчали.
— Эй, раб, говори, в чем твоя тайна! Так и быть, подарю свободу и жизнь всем пленникам! Я сказал!
— Тайна воды, — начал Кафар, — вот в чем: вода — живая и свободная! Она не терпит, чтобы ее касались руки рабов. Копать каналы и строить плотины надо руками свободных людей, Великий хан! Объяви, что все, кто копает землю, уже не рабы и, как только вода потечет в степь, смогут уйти на родину, в горы. Помни, хан, руками невольников нельзя копать каналы! Повели же!
— Соглашайся, всемогущий, — шептал визирь, — скажи, что они еще пленники, но уже не рабы, А потом сделаешь все, что захочешь, — или выполнишь, или не выполнишь обещание.
— Ройте, — повелел хан. — Будет канал — все смогут уйти в горы. Да не забудь, презренный, про фонтан и бассейн. Я сказал!
— Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! — залилась Гульчехра. — Ох, забавно! Эй, ты, чумазый, лучше попроси, чтобы тебе отрубили голову сейчас же. Все равно не выполнишь обещания. Где уж тебе!
Белая рука задернула золотошвейный полог. Паланкин с красавицей унесли, а хан, хихикая, уехал на слоне.
Кафар радовался. «Построим канал, возведем плотину — вырастут виноградники, степь покроется садами, бахчами, полями. Воды будет столько, сколько захочется. А самое главное — вода принесет освобождение от рабства», — так думал Кафар. И тут же вспомнил слова умирающего от раны отца: «Помни, сын, когда вырастешь, верни горцам свободу!»
Крепко сжал Кафар в руках рукоятку кетменя и крикнул:
— За мной! Добудем же воду и свободу!
— Вода и свобода! — возликовали пленники и с жаром принялись за работу.
Легковерные, наивные люди! Откуда могли они знать, что могущественный хан, властелин мира, полон коварства и обмана. Думали они сейчас о родных горах. Побежать бы туда, побродить среди камней или в зарослях травы. Но рядом злые надсмотрщики, следящие за каждым их движением. Ведь канал еще не построен. Лучше, как сказал Кафар, молча рыть. Хан ведь обещал свободу. И пленники, выбиваясь из сил, продолжали копать.
Прошло ни много ни мало — целый год. С утра до поздней ночи пленники работали не покладая рук. Свобода манила их.
— Эй, ничтожество, — услышал однажды окрик Кафар, — хан требует тебя пред свое светлое око.
— Где канал? — спросил хан, когда привели Кафара.
— Смотри, о всемогущий, смотри!
Длинной лентой убегал канал в глубь степи.
— Работаешь неплохо, — впервые соблаговолил похвалить хан Кафара и сразу распорядился — Три глотка воды каждому за работу.
А на прощание добавил:
— Спеши! Я сказал!
Тут же захихикала принцесса Гульчехра.
— Хи-хи-хи! Чтобы наконец-то был фонтан и бассейн, в котором я смогла бы плавать и плескаться.
Кафар гордо поклонился и показал на уже построенный фонтан. От удивления хан раскрыл рот. Сложенный из трех искусно изваянных из камня тюльпанов, возвышался невдалеке фонтан: поникший цветок сделан был в память погибших воинов-горцев, второй; распустившийся, был посвящен вдовам, третий, полураспустившийся, — детям.
Гульчехра захлопала в ладони:
— Ха-ха-ха! Чумазый, оказывается, молодец. Однако воды нет — бассейн пуст.
— Закончим копать канал — будет и вода.
— Работай. Смотри не мешкай, — заворчал хан.
День и ночь пленники долбили сухую землю. Густая пыль поднималась до самых небес. Было тяжело, но мысль о свободе, которую обещал хан, воодушевляла строителей. Изможденные, оборванные, с волдырями на ладонях от непосильной работы, падали многие из них, не выдержав, и умирали. Отчаяние охватывало Кафара. «Как отомстить за погибших? — думал он. — Но ради свободы надо терпеть!»
Однажды, когда прошло уже два года, хан позвал к себе в шатер главного визиря:
— Что ты скажешь? Этот презренный Кафар уговорил пленников быстрее работать. Что делать?
Визирь ответил:
— Ваше величество, может быть, вам лучше выполнить свое слово?
Хан впал в ярость. Он кричал, буйствовал, даже приказал позвать палача, чтобы наказать визиря. Но потом успокоился.