В общем, после первых трех допросов господин визирь оказался, как говорят россы, у разбитого корыта, и ему оставалось надеяться только на то, что предполагаемый росский агент обладает намного более полезной информацией. И решено было немедленно допросить его.
Глава девятая
Пленный росс, как и мерканцы, находился в камере-одиночке.
Наручников с него тоже не снимали.
Как будто, в случае нападения на тюрьму, это бы хоть как-то помогло ее защитникам…
Анвар ибн Аль-Масуд, Гафур Карагез-оглы и Мансур Джамил-заде некоторое время разглядывали арестованного через фальшивое зеркало в стене. В этом тюремном блоке содержали очень важных заключенных, и все камеры были оборудованы такими зеркалами.
Арестант выглядел просто безмятежным, и это визирю и нравилось, и не нравилось одновременно. Анвар всегда симпатизировал смелым людям - даже если это были враги. Но, с другой стороны, с такими парнями всегда приходилось долго возиться, если не прибегнуть к услугам мага.
Между тем маг уже сделал начальную часть своей работы и доложил:
- У него тоже стоит блок, о паша. Надо снимать!
- Действуйте! - сказал Анвар ибн Аль-Масуд. - И да пребудет с нами милость Аллаха!
Он продолжал вглядываться в лицо арестованного.
Мансур ушел.
«Иблис меня забери! - выругался визирь. - Ну где же я видел этого человека? Ведь видел же!»
- Вы прежде этого парня не встречали? - спросил он Карагеза-оглы.
Гафур тоже впился взглядом в физиономию пленника, но был вынужден развести руками:
- Нет, о паша. Впервые его вижу. Если не считать голографии, сделанной моими сотрудниками.
Между тем Мансур Джамил-заде появился в камере.
Арестованный встал:
- Салям алейкум!
Голос его был спокоен и даже приветлив. Будто парень был заранее благодарен вошедшему.
- Ваалейкум ассалям! - Маг достал из кармана блестящий шарик.
«Где же я его видел?» - продолжал насиловать свою память визирь.
Ответ был рядом - он чувствовал, - но выхватить нужный кончик из клубка памяти никак не удавалось.
А в камере уже звучали знакомые слова.
- Присядьте, друг мой… - монотонно говорил Мансур Джамил-заде. - Я не причиню вам вреда… Присядьте и расслабьтесь…
Как и в прошлый раз, визирю захотелось присесть и расслабиться. Желание было даже более острым - в отличие от деревянного домика, каменные стены тюрьмы вообще не экранировали мага. Как и в прошлый раз, Анвар сделал усилие, чтобы вернуться к происходящему в соседнем помещении.
Рядом шумно заворочался Гафур Карагез-оглы. Наверное, испытывал одинаковые с визирем ощущения…
Арестованный неспешно опустился на койку. Мурлыканье мага стало еще более вкрадчивым и монотонным:
- Смотрите на этот шарик, уважаемый… Внимательно смотрите… Очень внимательно… Вам покойно и тепло… Чувствуете?…
Арестованный кивнул - судя по всему, ему и в самом деле стало покойно и тепло.
- Вам покойно и тепло… Вам очень покойно… Вы счастливы… Вас ничто не тревожит… Вас ничто не тревожит… Вам совершенно покойно… Вам хочется спать… У вас закрываются глаза…
Арестованный закрыл глаза.
Маг продолжал мурлыкать.
А потом замолк.
«Ну вот, теперь и моя очередь работать», - подумал визирь.
Мансур Джамил-заде обернулся и глянул сквозь фальшивое зеркало, прямо в глаза визирю. На лице его явно нарисовалось недоумение. Маг некоторое время постоял, напряженно нависнув над арестованным и сцепив за спиной руки, а потом стремительно двинулся к двери.
Когда он появился рядом с Анваром, недоумение с его лица никуда не делось.
- Не могли бы вы, уважаемый, - обратился он к Карагезу-оглы, - оставить нас с визирем с глазу на глаз?
- Разумеется, уважаемые. - Бей немедленно удалился.
- Странно, о паша… - сказал шепотом Мансур Джамил-заде, когда столичные гости остались вдвоем. - Ментальный блок с этого человека снять невозможно.
- Как это? - удивился Анвар. - Разве такое бывает?
И сам поразился глупости своего вопроса.
Разумеется, бывает. С магами низкой квалификации. Но с Мансуром Джамил-заде такого не случалось никогда. Иначе бы он не считался лучшим специалистом халифата, да поможет ему Аллах!…
- Допрашивать арестованного ни в коем случае нельзя, Иблис меня забери! - сказал зло маг. - Летальный исход будет неизбежен.
Последних слов он мог бы и не произносить - вывод был понятен даже последнему верблюду!
Но что могло случиться? Неужели неверные росские собаки придумали какой-то необычный, неснимаемый блок?